приуноешь тут, когда до ближайшей пристани неведомо куда… а верховный бригадир с апохмелья изволит малопонятно шалить… и делать всем присутствующим душещипательные намёки… эдак он, под предлогом душевного кризиса средних лет, мог всё своё приблудное воинство поштучно за борт перекидать… а народ в те годы был весь увешан железом!
– (Глеб): …«ну-ка, Филька-чёрт, пляши!» – ну, ясное дело, после смертоубийства самое время для танцев.
– …тут слово «чёрт» надо понимать буквально, – бубнил пьяненький Март.
– (ТТ): …это в вашем сюжете, господин послушник… а в моей транскрипции – Филька был шестёркой… и, жизнь свою ежесекундно спасаючи, со всей невозможной самоотверженностью плясал… с натуральным вложением души и вдохновенным рвением… кому как не ему было знать, что до смерти и впрямь четыре шага… или ровно столько, сколько до ближайшего борта… ибо если княжон топить – дело хоть отдалённо, но всё же трагическое… не потому, что баба, а всё ж таки – сан… то уж Фильку за борт на шлейке спустить – затейно, прибаутно, улюлюйно и невсамделишно… и свидетельствует отнюдь не о злодействе, а о широте души… поэтому Фильке надлежало энергией себя уберечь… неуёмностью таланта и лихим, неудержимым простором… надо было такой лихой кометой по небу просиять… чтоб у самого бригадира и у прочих душегубов надёжно отложилось: песню не убьёшь!.. одним словом, Филька так плясал, что жопа по швам трещала.
…а на месте остальных мародёров я бы стал дружненько поддерживать это веселье общим притопом, прихлопом, видимым ликованием и неким вывертом с заковыкостью… ибо тут была возможность сбить бригадирову хмарь… и всем кагалом повернуть оглоблю евоного ндрава в любую другую безопасную для коллектива сторону.
– …челны-княжны… ради рифмы мать родную продадут… не верь им, поэтам, – томно тянул Март.
– (Глеб): …челны-то были расписные… стало быть художников пользовал… бандюгам художники, музыка и танцы всегда нужны.
…Тростников зверскую рожу состроил и приготовился съесть Нинку… Нинка захихикала и ручками закрылась… ТТ зубы наглядно показал и кровь из неё пить полез… за ушком лизал и в шейку кусал… она в полном восторге запрыгала и шейкой завертела… а он объял её за вкусные округлости и запел в ушко, пародируя оперные страсти:
– …Крузенштерном загадочным я к тебе приплыву!.. что может быть круглей твоих грудей?!. твоих колен… моя Гретхен!.. моя Нинон!.. дас айн батон… ну, обойми… обойми меня, непутёвого, моя булочка!
…она невинную кису состроила… и норовила его ноготками царапнуть… махались друг на дружку… руки балетно вздымали… ржали… бутылку со стола опрокинули… водкой запахло.
– …стой! – заорал Тростников, – не шелуди ногами… усех поубиваю, усем кроу пусчу!
…народ под стол полез искать впотьмах… елозили многочисленно и вроде нашли… ТТ содержимое на просвет