не хочу, а по обязанности… не желаю.
– Вот ты каков! – нахмурился Чернолусский. – А ты, братец, оказывается, гордец! Так поворачивай туда, откуда приехал!
Иванов и Талдыкин пьяно захохотали. Ни слова не говоря, Вирский развернулся и вышел в переднюю.
– Вернуть!
Иванов бросился за гостем.
– Ну что вы, отец, право! – уговаривал он Вирского. – Сергей Львович пошутил… Ну, простите его! Сидит в глуши, не видит образованных людей, одичал.
– Я вернусь, – сказал Вирский, – но предупреждаю, что мне нет дела до нрава его сиятельства. Я требую, чтобы он принес мне извинения…
– Извиниться? – добродушно спросил князь. – Изволь, я готов.
Его извинения вполне устроили Вирского.
– Если не возражаете, я начну.
– Покажи нам фокусы, любимец богов! – сказал пьяный Талдыкин.
– Извольте! Вы, князь, извинились передо мной, но продолжаете про себя называть меня словами, которые так пошлы, что я не буду на них обижаться. Напротив, я предлагаю вам обратить вашу злую мыслительную энергию в физическую. Возьмите бутылку и бросьте ее мне в голову.
Князь тотчас схватил тяжелую бутылку и метнул ее в гостя. Все ахнули! Однако, не долетев до цели, бутылка чудесным образом изменила свою траекторию и раскололась о стену, испортив одну из картин.
Все были поражены, кроме князя.
– Я промахнулся, – промычал он.
– Попробуйте снова.
– Нет уж… Надоело! Начинай свой сеанс спиритизма.
– Это не спиритизм, – возразил Вирский. – Спиритизм – английская забава, которая мне давно наскучила. Все эти вращающиеся блюдца и перестукивания с покойниками напоминают мне совокупление слепых. Я владею более высоким искусством. Я могу на ваших глазах воплотить в тело душу названного вами умершего человека.
– Так приступай! – желчно перебил его князь. – Я хочу потолковать с моим покойным отцом.
– Вы в этом уверены? – спросил Вирский, в упор глядя на князя.
– Начинай, черт тебя возьми!
Но Вирский медлил и оглядывался по сторонам.
– В чем дело?
– Разве ваш родственник не сообщил вам о моем условии? Души мертвых блюдут крайнюю чистоплотность и не вселяются в первую попавшуюся телесную оболочку. Грубые тела для них невозможны. Вы не станете заворачивать новорожденного младенца в дерюгу? Так и здесь. Лев Львович Чернолусский будет говорить с вами устами только непорочного молодого человека. Еще лучше девушки.
– К вашим услугам целых три! – захохотал Чернолусский.
– Вы меня не поняли… Она должна быть девственницей.
– Да как ты смеешь! – вдруг возмутился Талдыкин. – Я не позволю тебе оскорблять женщин в присутствии дворянина!
– Что тут оскорбительного? – удивился маг. – Я привык уважать всякий труд, в том числе и… этих прелестниц. Но душа Льва Львовича откажется вселяться в женское тело, которого касался мужчина.
– Молчи! – крикнул князь Талдыкину. – Волхв