напомнить Андрею об этом», – подумала она, и тут же сморщилась от внезапной боли. Андрею больше ничего нельзя напомнить…
Ещё пара шагов. Медсестра поднялась ей навстречу:
– Вам нехорошо?
У неё было приветливое молодое лицо, ещё не подёрнутое равнодушием.
– Нет-нет, все в порядке…
Какое, к черту, в порядке? Вся жизнь разлетелась на куски. «Пошлая метафора», – машинально отметила она.
– Скажите, – выдавила Инна, – а что нам делать дальше?
– Тело передадут на вскрытие, – отводя глаза, отчеканила сестра, – а вы можете спокойно ехать домой…
Медсестре стало неловко за неуместное слово «спокойно», но Инну это нисколько не задело. Её немногое теперь могло задеть. Она отступила назад, к детям.
– Я вызову такси, – сказал Егор и взял мать за руку.
Её холодная ладонь целиком поместилась в его крупной и влажной пятерне. Когда-то было наоборот…
Дома Инна машинально переоделась в домашний костюм (терпеть не могла халаты) и прошла на кухню. За окнами по-осеннему стремительно темнело. Она загремела посудой. «Надо приготовить что-то простое, чтобы дети хоть немного порадовались. Макароны с сыром? Они так их любили! Сварить макароны…» Она распечатала пачку, стала неловко вытряхивать содержимое в кастрюлю, и осознала, что сначала нужно вскипятить воду. Как будто разом разучилась готовить, соображать и жить…
Инна высыпала макароны на стол и подошла к мойке, чтобы наполнить кастрюлю водой. В раковине стояла кружка Андрея – утром он опаздывал и не успел её вымыть. В восемь часов Андрей, как обычно, выпил кофе с бутербродом, в половине девятого осторожно, чтобы не разбудить жену, вышел за дверь, а в девять его «ласточка» превратилась в груду искореженного металла на КАДе. Андрей Петрович Герасимов умер в реанимации пять часов спустя. Вот так оно и бывает, оказывается. Утром жена, а вечером – вдова. Инна взяла в руки кружку. Она показалась тёплой. Наверное, руки были слишком холодными.
– Мам, давай я приготовлю ужин, – Егор вошёл неслышно, но она даже не вздрогнула.
– Нет, Егорушка, спасибо. Отдохните с Лелькой. Завтра будет тяжелый день.
– Мам, я вот что подумал… Надо, наверное, свидетельство о смерти баб-Кати найти и папину метрику… Для кладбища.
Она посмотрела на него с благодарностью. Хоть кто-то в семье не должен терять голову.
– Да, посмотри в его столе, пожалуйста. Там много всего, и все перепутано… ты же знаешь папу…
– Я найду, – ответил Егор и поспешно вышел.
Он прошёл в родительскую спальню, где в углу обломком советского кораблекрушения громоздился отцовский стол. Всё остальное в спальне – кровать, шкаф, люстра, кресло – было новенькое, купленное после ремонта, а этого деревянного монстра отец сохранил в память о своём отце.
Егор сел, включил настольную лампу и открыл верхний ящик: сплошные провода, батарейки,