схватило, ваше превосходительство. Как ножами режет, – хмуро ответил Анжели.
– А что вы ели? Лапти дульче?
– Ел эту проклятую молдаванскую маринованную тыкву с чесноком. Теперь ни стоять, ни сидеть…
– Подите ко мне в хату. Полежите. Выпейте водки или хотя бы здешней ракии. Авось пройдет. Вы нас успеете догнать!
Анжели только стонал.
– И надо же, перед самым боем схватило, – посочувствовал Воронцов.
– Да, да, – натужно сказал Анжели и, все так же скрючившись, пошел по направлению к Гречени.
– Медвежья болезнь приключилась! – вполголоса сказал вслед ему Кутузов.
Двадцатичетырехлетний подполковник Меншиков не выдержал, фыркнул. Первая шеренга егерей слышала весь разговор и оживленно перешептывалась:
– А неужели тягу дал!
– И как ему не стыдно?
– А зачем барину-то голову класть за чужое отечество?
– Тогда не лезь в нашу армию! Сиди у себя дома на печке!
– Да, назвался груздем, полезай в кузов!
Сзади послышались конский топот и какие-то голоса.
– Кто там шумит? – встрепенулся Боур, взглянув назад, где стояли его двенадцать эскадронов карабинеров и гусар.
В полутьме летней ночи вырисовывалась приближающаяся группа всадников. Еще минута – и все сразу узнали высокого румянцовского жеребца Цербера, которого солдаты звали по-своему, понятнее, – Цебер. На Цербере возвышалась представительная фигура командующего. За ним трусили три адъютанта: Румянцов не любил пышной свиты.
– Са-ам!
– Петра Александрович! – заговорили егеря, к которым подъезжал он.
Боур и командиры батальонов поспешно сели на коней.
– Не робеть, ребята! – не спеша, раздельно и четко говорил командующий. – Вспомним Ларгу! Вспомним Рябую Могилу! Была могила турку и впредь будет! Мы победим! Молодцами, егеря!
Вот тут-то егерям задача. В другое время они единодушно гаркнули бы: «Рады стараться!..» Но ведь сейчас громко говорить не велено. И задние полки тоже ведь молчат!
И по егерским рядам только пронесся одобрительный гул, – мол, не выдадим!
Чувствовалось, что солдаты поддерживают своего командира.
Румянцов поравнялся с Кутузовым.
– А-а, Михайло Ларионович! – улыбнулся он.
Кутузов молча снял треуголку, приветствуя командующего. «Всех всегда помнит. Удивительная память. Офицеров – даже по именам и отчествам, а многих солдат – по фамилии».
Румянцов заставлял офицеров знать своих солдат по имени, ближе знакомиться с ними.
Командующий армией поехал дальше, к артиллеристам, шедшим в голове колонны. Боур присоединился к Румянцову. Воронцов и Меншиков поспешили назад к своим батальонам.
Михаил Илларионович всегда с интересом смотрел на командующего. Когда он приехал в армию из Санкт-Петербурга и представлялся Румянцову, командующий сказал его отцу, Иллариону Матвеевичу Кутузову, который присутствовал при этом: «Подобного Михаиле наукою я в сем чине еще не встречал!»
Кутузов запомнил, как отец