наверняка еще не раз столкнемся. Но если тебя кто-нибудь ударит, толкнет в мусорку или еще что, мигом ко мне, поняла? Я с ними разберусь.
Тут из школы вышла компания мальчишек и окликнула Касса. Он притворился, что не услышал. Они снова крикнули ему, не спеша подошли к нам. Касс напрягся. Ни дать ни взять магниты: он их отталкивает, а они притягиваются. Парни оглядели мою новенькую форму, блестящие туфли, белый ободок, который держал волосы, чтобы не лезли в глаза. Один из мальчишек обхватил Касса за плечи и спросил:
– Убалтываешь новенькую, бро?
– Это моя сводная сестра.
Парень осмотрел меня с головы до ног, задержал взгляд на груди.
– Так вы родственники?
– Я же тебе сказал.
– Но если она твоя сводная сестра, значит, по крови вы не родные?
Он насмешливо ухмыльнулся. Я понятия не имела, к чему он клонит и почему прочие парни расхохотались. Но Касс явно догадался и смутился. Впервые в жизни я почувствовала, что во мне что-то есть. Не красота и невинность, как у Айрис, а другое – что-то было в моих непослушных волосах, набухавших грудках и ужасных мыслях, кипевших в голове. И это «что-то» явно смущало Касса.
С сильно бьющимся сердцем я шагнула к тому парню и спросила:
– Ты идиот?
Он в ответ рассмеялся и щелкнул пальцами.
– Ничего смешного, – сказала я.
Тут они все расхохотались. Я обвела их взглядом: все как один потешались надо мной. Кровь бросилась мне в лицо. Я со стыдом почувствовала, что у меня горят щеки. Я выставила Касса дураком, я все испортила!
– Пошел на фиг, – сказала я парню. – Вы все козлы и недоумки, идите в жопу.
Парни со смехом принялись хлопать друг друга по рукам. Кассу тоже дали пять, и он ответил. Ребята еще постояли с нами, но уже вели себя иначе, один даже задавал какие-то нормальные вопросы – типа как меня зовут и кто у меня классный руководитель.
Наконец парни ушли, Касс направился за ними, но на прощанье легонько пихнул меня локтем и прошептал:
– Молодчина.
Одно из маминых фирменных словечек. Она меня так называет, когда мне что-то удается вопреки всему. Касс имел в виду, что я справлюсь. И мне нечего бояться, что меня толкнут в помойку. Я прекрасно сумею за себя постоять.
Разумеется, Касс так и не пришел меня проведать на площадке седьмого класса, да я и не ждала. А вскоре после этого отец перевел его в другую, лучшую школу.
Теперь мы виделись нечасто, только по выходным, когда мать Касса отпускала его к нам: тогда мы наконец расслаблялись, и он снова был моим. Мы укладывались на диван валетом, как в ванне, укрывались пледом, ели чипсы, смотрели всякую фигню по телевизору, болтали обо всем на свете, смеялись. Иногда к нам приходила и Айрис, но чаще всего мы были одни.
– Как щенки в корзиночке, – как-то раз заметила мама.
Джон покосился на нас.
– Ему нужно делать уроки.
Если Касс оставался у нас ночевать, его укладывали в моей комнате, а я спала у Айрис. И вот как-то раз, когда все уже легли, я пробралась к нему: подумала, вдруг он еще не спит и мы поболтаем. Но Касс спал. Я стояла на