на свидание, когда придумывала свои правила.
Это было правдой. Правила там или не правила, да только все знали, что стоило попасть в гравитационное поле Грейсона Мейерса, и сопротивляться уже бесполезно. Вокруг него и вправду было «поле», которое буквально затягивало людей. А еще у него была улыбка, которая говорила «доверься мне», и глубокий, с хрипотцой, голос, из-за которого он казался старше и загадочнее, чем был на самом деле. Конечно, теперь, после всего, что произошло, Хендрикс не могла думать о его улыбке или голосе, не чувствуя прилива стыда.
Стыда за то, что должна была быть умнее, должна была следовать своим же собственным правилам. Стыда за то, что во всем случившемся была виновата она сама.
На заднем сиденье родительской машины внезапно закончился воздух, и стало жарко. Хендрикс прикрыла глаза, притворяясь, что она в шкафу у себя дома. Она представила, как шуршит рядом верхняя одежда, а в ногах мешается обувь. Низкий гул автомобильного радиоприемника и тихие голоса ее родителей звучали издалека, словно приглушенные закрытыми дверьми.
«Дыши», – сказала она себе, и ее губы разомкнулись, позволяя воздуху вырваться наружу. Большую часть последних двух месяцев она провела, прячась в этом шкафу. На удивление, ее и сейчас успокоило мысленное перемещение туда. Там она всегда чувствовала себя в безопасности. Но это «там» находилось на расстоянии более двухсот миль от нее. И больше не принадлежало ей.
Она открыла один глаз, прислонившись к окну. Главная улица Дрерфорда[4], размыто вырисовываясь за покрытым изморозью стеклом, промелькнула перед глазами. Люди плотнее запахивали куртки, когда очередной порыв ветра обрушивался на голые деревья.
– Но если мы поедем на электричке Метро-Норт, то вернемся около полуночи, – сказала мама с пассажирского сиденья, побарабанив пальцами по экрану телефона. – Не позднее часа ночи.
– Может быть, мы могли бы переночевать там. А с подрядчиками можно встретиться и утром. – Ее отец понизил голос, словно надеясь, что Хендрикс его не услышит.
Пауза.
– Я… я до сих пор чувствую себя очень некомфортно из-за всего этого. – Мать тоже говорила тихо, но они сидели всего-то в полуметре. Хендрикс скорее почувствовала, чем услышала паузу в разговоре и представила их глаза, взглянувшие в зеркало заднего вида так мимолетно, как будто они и не думали проверять ее.
Девушка пристально смотрела в окно, наблюдая, как стекло запотевает от ее дыхания.
Дрерфорд, штат Нью-Йорк, находился в полутора часах езды к северу от Манхэттена и почти в четырех часах езды от Филадельфии. Еще чуть-чуть – и это было бы слишком далеко, чтобы доехать за одну ночь. Население: 12 482 человека. Погода в данный момент: минус пять и серая. Серая, как будто небо высасывает жизнь из окружающего мира, оставляя деревья, траву и водоемы бесцветными и покрытыми тонким слоем инея. В Филадельфии, где Хендрикс жила еще до прошлой недели, январь был тоже холодный, но то был яркий холод, блестящий даже на вид. А это место выглядело просто мертвым.
Прежде чем она успела остановить себя, Хендрикс вдруг