на обычную манеру разговора. – Обидно мне вот что. «Трансорбиталок» понастроили, каждый мало-мальски приличный союзишка, хоть бы Экваториальной Лиги, а имеет свою. Свободной энергии завались, ну, после того как решили вопрос с холодной плазмой, я имею в виду. Даровая, чуть ли не копейки, по крайней мере, в приемлемую сумму, не вопрос, а что толку? Как и с вас, Подгорный, толку – чуть! Все тот же замкнутый круг, все те же грабли. Человеческий род зациклился. Бегаем кругами, точно крысы в барабане. Сначала были вещатели – все предрекали, мол, станет энергии море разливанное, пойдет и следующий прогрессивный виток. Озарение! Преображение на горе Фавор! Нимфы в хороводе! А на те вам, фигушки!
– Это вполне нормальный процесс, Агесандр Оскарович, я, как историк философии вам говорю. Это моя специальность. Знаете ли, у человечества испокон веков было много дров, да и в угле избыток, однако, паровой двигатель явился не сразу. Хотя мог бы еще во времена римских императоров…
– Вы что же, предлагаете мне ждать две тыщи лет? Тю-ю-ю! Совсем вы спятили, Подгорный. Все в мире ускоряется, вот, пришло время и вашей философии, ноги в руки, так сказать. Я лично столько ждать не могу, мне завтра надо. А вы манкируете обязанностями.
– Простите, Агесандр Оскарович, но я обязанностей вовсе не имею, здесь, на «Лукошке», мне их совершенно никто не предписывал, я даже на добровольные дежурства не хожу, я поручик Киже, меня как бы и не существует материально. Какие уж тут обязанности? Но помочь бы я желал вам от души. Вы бы лишь обозначили направление, можно и не конкретно. Хотя бы намекнули?
– В игры играете? А давайте поиграем! Чем инстинкт не шутит, когда здравый смысл почивает! Только не вздумайте вилять! – Тюря от возбуждения подскочил, встал на оба колена, упершись руками в пружинящий под весом пол. Поза его получалась такая, будто бы он собирался молиться на идола, коим в данный момент являлся Вий Иванович.
– Упаси боже, зачем же мне вилять! Меня самого берет досада, второй год я слоняюсь без определенного дела. По регламенту мне занятие не положено, только чистое созерцание, вроде бы получается, что я даром ем хлеб, – сказал и самому стало неуютно. Мало ли дармоедов теперь развелось? Чуть что, садятся на пособие, нервная депрессия, или творческий самопоиск, предлогов хватает, да и хлеба на всех тоже, впрочем, как и зрелищ. Но доктору все равно было совестно, одалживаться у НИХ он не любил. А вот, приходилось.
– Ладно. Ладно. Начнем. Пока вы не передумали. Отвечайте наобум, все, что только придет в голову. Самое абсурдное, самое невероятное, самое чумное, даже. Это-то вам по силам?
– Отчего же, мне только невероятное и приходит на ум, у меня всегда с очевидным были проблемы, – печально улыбнулся в ответ Вий Иванович. И говорил он чистую правду.
– Отлично. Я задам вам один вопрос, общий, разумеется. О частностях вы понятия не имеете, вы гуманитарий, или… или как там философы истории классифицируются? А-а, Неважно. Итак, начнем. Что вы думаете о моем гравитоне. Отвечаете сразу, не лезьте в дебри. Любую непролазную