не могу отпустить тебя дедушка. – Адонай уже не сдерживал слез. – Сначала Айрек. Теперь ты.
– Прости меня мой мальчик, но это выше моих сил. Это даже выше твоих сил. Позови их, я хочу попрощаться.
Адонай посмотрел на хранительницу, и та все поняв без слов, выбежала за дверь. Через минуту в келью влетела Бора и остальные. Бора припала на грудь Аркина с другой стороны от Адоная, Ману встал у двери, а близнецы за Адонаем.
– Мои внучеки. Ману, ты стал настоящим великаном. Близнецы, я так и не научился различать вас. Бора. Моя милая Бора. Перестань, не плачь. – Аркин погладил Бору по голове. – Ты мне больше нравишься веселой и радостной.
Но Бора не могла остановиться. Она вытирала слезы, но на их месте появлялись новые. Не смог сдерживать слез даже вечно мрачный Тор. Старик умирал. Но он умирал в спокойствии. Его дыхание замедлялось. Адонай, держа руку Аркина, чувствовал, как с каждым ударом сердце замедляется. Когда старик выдохнул в последний раз, Бору накрыла истерика. Она упала на колени и истошно закричала. Ману поднял ее на руки, и она, уткнувшись в его могучую грудь, немного успокоилась, но рыдать не перестала. Аркин умер. Великий старец, проживший долгую, полную приключений жизнь, закончил свой путь. Аракс-Менди подготовил для него гроб в усыпальнице Айрека. Два друга, проведшие вместе более пятидесяти лет, были похоронены рядом. Их души воспарили в небеса и присоединились к великим героям древности. Теперь Адонай мог вызывать их во время медитации. Бора каждый день разговаривала с Аркином. Она вызывала его просто побеседовать, иногда к беседе присоединялся и Айрек. Теперь они навечно были вместе со своими учениками и в любой момент могли помочь им советом. После смерти Аркина Адонай сильно изменился. Он повзрослел сразу на несколько лет. Он стал строже, но рассудительней. Больше он не позволял брать вверх своим чувствам. Он стал настоящим лидером готовым к великим свершениям.
3 Первый удар.
Солнце клонилось к закату, и вечерняя прохлада сменяла дневную жару. Аквамориус потихоньку успокаивался. Городская суета сменялась приготовлениями к ночи. Гномы сгоняли рабов в загоны. Ставили лошадей в конюшни. Рынки закрывались, и вереницы купцов направлялись по злачным местам. Загорались огни на улицах, в борделях зазывалы голосили во все горло, приглашая гостей. Успокаивался и порт. Матросы с боевых кораблей были списаны на берег. Кто-то остался в казармах, другие поспешили в ночные заведения, развлечься. На кораблях остались дневальные и только один старший офицер. Солнце еще не село, а на город с океана уже надвигался туман. Никто не предал ему значения. Такой туман был здесь вчера и позавчера. Такой же будет и завтра. Долину Уссури вообще называли долиной туманов. Даже после жарких летних дней, по вечерам с гор Иссури и Ассури, в долину спускался туман, наполняя ее сыростью и прохладой. Густой туман завоевывал порт с каждой следующей минутой. И вот в его власти оказалось все побережье и большая часть города. Туман убаюкивал, и караульные в порту, сбившись в группы по три четыре гнома, расселись вокруг костров. Они пили сидор и травили байки. Дневальные на фрегатах