как пощечина.
Настал ее смертный час.
Паника завладела ею, обвив горло и сжав его так, что казалось, она вдыхает воздух через тонкую соломинку.
– Ты в самом деле думала сбежать от меня? – Он покачал головой.
Она повернулась и побежала, слепо продираясь сквозь ветви деревьев. Но бежать быстрее него не могла: она уже очень устала, в то время как он оставался полон сил. Она не дышала, а судорожно втягивала в легкие порции воздуха, а его шаги позади были ровными и уверенными.
Она вырвалась из леса. Прямо перед ней тускло поблескивала гладь озера. У кромки темной воды колыхались на ветру густые заросли камыша. Чуя под ногами болотистую почву, она бросилась к камышам. Сознанием владела одна мысль:
Спрятаться!
Влажный грунт липнул к подошвам кроссовок, и хлюпанье выдавало ее. Догнав, он схватил ее рукой за плечо и притянул к себе.
– Нет! – Она рванулась в сторону и упала на спину.
Как она и думала, сопротивление оказалось тщетным.
Она открыла рот и испустила страшный вопль.
– Заткнись! – Он ударил ее быстрым и точным движением руки.
Его кулак пришелся точно в челюсть. Она заморгала, и камышовые заросли расплылись в глазах.
Она была права. Темнота ей не помогла, не спасла. Это черная дыра, из которой не выбраться. Никогда.
Это конец.
Она упала на топкую почву. Камыши над ней трепыхали своими головками на фоне ночного неба. А потом к ней склонился черный силуэт. В лунном свете блеснуло что-то металлическое, и боль разорвала ее на куски.
Мир вокруг угас и превратился в холодную, вселяющую ужас тьму.
Глава 2
Он выбрался из камышей и уставился на свои руки.
Перчатки и нож были в темной, маслянистой крови. Он повернулся к воде и присел на корточки у кромки озера. Отложив в сторону нож, сунул руки в перчатках в воду и стал тереть ладонью о ладонь, стараясь смыть кровь, насколько это возможно. Затем содрал с себя перчатки и кинул их рядом. Все запястья были в запекшихся капельках крови. Он зачерпнул ил со дна и попытался с помощью него отскрести эти капли.
Слишком много крови. Ни за что не отмыть.
Он взглянул назад, в заросли камыша. Что он наделал?
Этого уже не изменить.
Его взгляд упал на лежавший рядом нож. К горлу тут же подкатила тошнота, и он быстро отвел глаза в сторону.
Он не помнил, сколько раз всадил в нее нож. Ярость заполнила сознание, будто в мозгу случилось короткое замыкание, и последние двадцать минут прошли как в тумане.
В тумане исступленного безумия.
Он и сейчас продолжал слышать крики, мольбы, плач, звуки боли и ужаса. Он прижал ладони к ушам – но звуки не кончались: они были внутри головы.
Хватит!
Окровавленный нож поблескивал на земле, уличая его в преступлении.
Ты ведь понимаешь, что наделал.
И ведь придется теперь с этим жить. Но как?
Завесу паники вдруг прорезала мысль.
Надо бежать!
В