Контракт на два дня. Трилогия. Книга первая. Солдаты другой страны. Пётр Анатольевич Безруких

и не только. Софи сказала ему, что родит его ребёнка и малыш будет ей напоминанием о нём. Он никогда не увидит своего ребёнка и даже не узнает, кто это – дочь или сын. Лёше хотелось отойти за угол, достать пистолет и выстрелить себе в голову. Если бы не Софи, которая просто прилипла к нему и не отпускала ни на шаг, он бы так и сделал. Причём на полном серьёзе, как он вспоминал уже позже, настолько был в тот момент не в себе.

      Софи стояла у трапа самолёта и смотрела на него большими, красными от слёз глазами, в немом отчаянии. И это горе расставания он запомнил навсегда. От самолета убрали трап, и Лёша крикнул ей последние слова, заглушаемые рёвом двигателей:

      – Au revoir, pardonne-moi, Sophie12!

      Самолет взлетел и взял курс на Марсель, последняя стажировка закончилась для него печально.

***

      На центральной базе Лёша получил предупреждение за нарушение условий контракта из-за звонка полковника в Марсель и направление на лечение к психотерапевту. Там он познакомился с товарищем по несчастью – Вовкой Лещёвым родом из небольшой деревни под Рязанью. Вовка был студентом третьего курса Рязанского государственного университета и старшим ребенком в многодетной семье, поэтому подписал контракт по стеснённым семейным обстоятельствам.

      За пять дней до окончания стажировки в вермахте Вовка умудрился уронить себе на ногу снаряд и при этом смачно выматериться по-русски в присутствии оберлейтенанта, за что тут же загремел в гестапо. Его спасли два обстоятельства. То, что до возвращения оставалось всего пять дней, и то, что Вовка, пока его везли, судорожно вспоминал школьный курс истории. На допросе он сочинил небылицу про то, что в детстве играл с соседским мальчиком – сыном эмигрантов из России – и у него научился так ругаться. Из гестапо направили запрос по его фиктивному месту жительства, но ответ не успел прийти, и Вовка вернулся живым. Только со сломанной ногой, разбитой мордой и пошатнувшимися нервами. За это он, так же как и Лёша, схлопотал предупреждение и направление на лечение, но уже к двум специалистам – травматологу и психотерапевту. Из этого Лёша сделал три заключения: во-первых, разведчиком может стать не каждый, во-вторых, разведчик может провалиться на сущей мелочи, в-третьих, в разведывательных ведомствах, похоже, очень большие потери кадров.

      Вовка ходил на костылях и с гипсом на правой ноге, из-под которого торчали пальцы-сосиски фиолетового цвета. Под обоими глазами красовались два очаровательных фингала, нижняя губа была рассечена и аккуратно зашита на два шва, а левое ухо разбито. А в общем-то Вовка остался доволен, что легко отделался, и с немецкой педантичностью, которая в нём откуда-то взялась, посещал все процедуры и сеансы психотерапии. Из чего Лёша сделал ещё одно заключение: в гестапо, видимо, нашли тайную точку акупунктуры, куда нужно врезать, чтобы сделать из рязанского деревенского парня заправского немецкого бюргера. Самое интересное, что две остальные стажировки, в итальянской и британской армиях, Вовка прошёл без эксцессов.