Там в ресторане, мы с вами танцевали совсем мало, – сказала Нина, причем произнесла эти слова как укор, который Помиранцев принял на свой счет. Там в ресторане, не отказав своей привычке, плотно поужинав, сидя за столиком, он расслабился, почувствовал усталость, и когда Нина приглашала его несколько раз, вежливо отказывался. Ни с кем другим, девушка танцевать не пожелала, сохраняя верность только ему. Но теперь, дома, решил исправиться, поставил кассету с хорошей музыкой.
– Я к вашим услугам, – как галантный кавалер произнес он и сделал кивок головой, при этом вытянувшись по стойке смирно. Но когда девушка обвила руками его шею и приблизилась так, что он почувствовал, как трепетно бьется в ее груди сердце, голова у Помиранцева стала кружиться. Руки с талии скользнули вниз и остановились на круглой упругой попке молодой красавицы.
Еще там, в ресторане, Помиранцев незаметно для девушки несколько раз подливал ей в шампанское водку. Хотел, чтобы Нина опьянела. Пьяные женщины такие беззащитные. Именно такая и была нужна сейчас Помиранцеву. Он давно не занимался любовью и та уверенность в мужской силе, которую он чувствовал в ресторане, теперь ему казалась ошибочной. Вот, если бы девушка напилась и уснула, тогда бы Помиранцев отнес ее на диван, но ни в коем случаи на не кровать, где спал с женой. Кровать – это святое, их семейное, и посторонней женщине, пусть даже молодой и красивой, там не место. Диван, вот то, что сгодится для занятия любовью с очаровательной корреспонденткой. Потом бы, Павел Егорович снял с девушки всю одежду, и вволю налюбовавшись красивым обнаженным телом, позволил себе поласкать ее. И только потом, обнажившись, сам и возбудившись, раздвинул ее ноги и сделал бы то, о чем мечтал там, в ресторане.
Они медленно кружились под инструментальную композицию Игоря Крутого. Музыка лилась плавно, но в тоже время в ней чувствовалось некое возбуждение, которое передавалось и танцующим. Лично за себя Павел Егорович был готов поручиться. Он возбуждался. Да и Нина, кажется, тоже, потому что она прижималась к нему.
– Можно я вас поцелую, – вдруг попросила Нина и, не дожидаясь, что на это ответит Помиранцев, как пиявка впилась в его толстые губы и стала медленно по ним водить языком.
Павел Егорович задрожал, такое неописуемое чувство. Особенно, когда руки девушки опустились к его брюкам. Быстрое движение, и расстегнут не только ремень, но и пуговицы удерживающие брюки в поясе.
Павел Егорович густо покраснел, испытывая перед девушкой робость, но отговаривать ее не стал, предоставил ей полный простор действий. Только посчитал своим долгом напомнить:
– Ниночка, я прошу учесть. Я ведь уже в таком возрасте, когда может...
Девушка прикоснулась своим аккуратненьким пальчиком к его губам, не давая ему продолжить ненужное объяснение.
– Молчите. Не надо ничего говорить. Я буду делать все сама. И постараюсь, чтобы вам было приятно. Вы только не мешайте мне. И не надо стесняться. Вы ведь хотели этого? Признавайтесь?
– Хотел, – переборов