сейчас кровати.
– Стоять!
– Да по… – Копылов не договорил – разозленный Ефимов резко, не раздумывая, ударил его в грудь. Самовольщик осип и стал оседать на пол. Сергей занес для удара ногу, но сдержался: перед ним все же был его солдат, пусть даже такой никчемный и сволочной.
– Не надо, – прохрипел Копылов, видя чуть отведенный для удара ботинок. Трус все же засел в нем намертво.
– Дневальный – тряпку, дежурный – обеспечить фронт работ. Я проверю. Спать пойдешь, когда управишься. Подъем вместе со всеми.
Копылов покорно кивнул и, поднявшись, поковылял в сторону туалета.
Ефимов облегченно вздохнул: первый раунд он выиграл. Второй был потруднее: предстояло сделать из этих обмороков если не настоящих людей, то хотя бы нормальных, полноценных солдат…
Клонить в сон его начало уже под утро. Глаза слипались. С непривычки чувствовалась накопившаяся за ночь усталость; хотелось плюнуть на все, провести утренние мероприятия и отправиться до обеда отсыпаться, но Ефимову нужны были два выходных подряд. Он уже успел изрядно соскучиться по своим крошкам, по супруге, по отцу и матери. Собственно, скучать Сергей начал, едва выйдя за пределы своего села. Теперь же тоска становилась невыносимой, и, если бы не ежеминутная занятость, он непременно полез бы на стену…
Чтобы хоть как-то взбодриться, Ефимов, выгнав личный состав на зарядку, добросовестно пробежал вместе с ним три километра, и после того, как под руководством все того же Калинина отправил солдат на спортивный городок, пробежал еще два, выгоняя из себя и мучившую ночную сонливость, и накопившуюся за ночь нервозность.
Чуть позже, проведя утренний осмотр, строевой тренаж и сводив личный состав на завтрак, Сергей оставил солдат на плацу заниматься строевой подготовкой, а сам, войдя в здание казармы, поднялся на четвертый этаж и, войдя в канцелярию, стал дожидаться ротного.
Разговор вышел трудным. И не дело было бы учить прапорщику майора, если бы этому майору не было всего двадцать шесть лет… Ни опыта, ни навыков, обычная для чеченской войны история: в двадцать два – военный институт – лейтенант, в двадцать три – часть – старлей, в двадцать четыре – первая командировка в Чечню – капитан, в двадцать пять с хвостиком – вторая командировка, текучка кадров, должность командира роты – майор. Вот и вся история. Командировки, что они могут дать для обыденной службы? На войне психология солдата не та, да и служба тоже. Отпуска – по два-три месяца, время, как песок, летит. А опыт? Где взять опыт управления людьми в повседневной, мирной жизни? Трудным вышел разговор, не получился. Мальчишеское неприятие вкупе с майорскими амбициями. Вот они, скороспелые капитаны и майоры – дети войны, порождение ее… Нет, не советские монстры – капитаны-группники, майоры – командиры рот; и те и другие по десять, пятнадцать лет с личным составом. Времена меняются, меняется отношение, все ускоряется, только вот становится ли от этого лучше? Опыт работы с людьми не приходит сам по себе, но как доказать, как объяснить это человеку,