жизнью. Скидывает телогрейку, уверенно садится на шаткий, измазанный краской стул, держит осанку. Марат ставит ноги на педали, кладет пальцы на клавиши, прикрывает глаза. Как давно он этого не делал! Берет несколько нот. Инструмент не слушается, сипит, сопротивляется. Раздаются первые довольные смешки. Но Марат уже уловил величие антиквариата, его царственную скорбь по ушедшим временам. Он вбирает в себя настроение фисгармонии и выплескивает ей свою боль, свою рану, свой крик. Баха сменяет Гендель, за последними композиторами барокко звучат лирики Шопен и Вивальди, тяжелой поступью Бориса Годунова опускается на клавиши Мусоргский, машет лебедиными крыльями Чайковский, плачут с Маратом Рахманинов и Шостакович. Марат обрывает звук на пике эмоций, и воздух сотрясает пронзительная, оглушительная, гнетущая тишина. Марат еле сдерживается, чтобы не захлопнуть в немой ярости крышку инструмента, не раздавить педали, не выдернуть ручки настройки. Он надеялся, фисгармония подарит ему хотя бы мгновения гармонии с обманувшим, предавшим его миром. Как мог он так заблуждаться? Зачем позволил себе надеяться? Счастливых музыка делает еще счастливее, а несчастных – еще несчастнее. Ничто не напоминает прошлое так, как музыка. Марат это прекрасно знает. И теперь его обуревает нестерпимое желание разнести в щепки этот деревянный ящик, который вместо ожидаемого наслаждения от соприкосновения с прекрасным заставил его страдать.
Тишину нарушают тихие, неуверенные хлопки. Прораб растерянно изучает диковинного сторожа и ритмично постукивает ладонями. Оцепенение сменяется оживлением, радостным улюлюканьем, аплодисментами. Работники сухой смеси и краски тормошат музыканта, жмут ему руки. Талант ценен в любом обществе. Марат успокаивается, гнев улетучивается, слепая ярость испаряется, оставив после себя лишь горькое пощипывание в носу.
– Занесли, мужики? Порядок! – заглядывает в дом давешний знакомый Марата, в костюме. Это начальник службы охраны, почему-то он частый гость на стройке, в отличие от самого хозяина странного особняка. «Шефа» за несколько месяцев своей нехитрой службы Марат еще не видел ни разу. А Сергей, начальник охраны, приезжает часто, почти каждый день. Проверяет, осматривает, изучает, контролирует, но особо не шпыняет, относится к рабочим с уважением.
– Прикольная штуковина. Я такого рояля еще не встречал.
– Это фисгармония, – со знанием дела сообщает Толян, – а он, – кивает на Марата, – бренчать умеет.
– Играть, – укоризненно поправляет Митяй, а Марат снисходительно улыбается.
– Ладно, – торопится начальник охраны. – Показывайте, чем сегодня порадуете. Краны прикрутили?
– А… это… Инструмент-то куда девать? – интересуется Андрюха.
– А никуда. Пущай здесь стоит, что ему будет? – машет рукой Сергей. Андрюха понятливо кивает.
– Как здесь? В холле? – пугается Марат.
– А чем тебе холл не угодил? – насмешливо вопрошает «двубортный костюм».
– Да нет. Меня устраивает, а фисгармонии здесь, пожалуй, не понравится.
– А мы ее забыли спросить! – хохочет начальник охраны.
– Холодно