недоверчиво смотрит на младшую сестренку. Прошло целых три года с момента их последней скоропалительной встречи. Все это время каждая жила своими проблемами. Пас – постоянным появлением детей, Андреа – их отсутствием. А ведь до замужества старшей они были очень близки. Теперь младшая пытается восстановить утраченную душевность. Она только что прошла в последний тур международного конкурса и доехала, наконец, до Мадрида взглянуть на «свежерожденного» племянника.
– Что тебе кажется удивительным? – не понимает Андреа. Она покачивает коляску с хрюкающим Марио-младшим, мысленно примеряя на себя роль матери, и с улыбкой наблюдает за двухлетней Марией, которая увлеченно готовит песочную кашу.
– Все, Анди. Абсолютно все. Твой отъезд, конкурс, Дим, Россия. Россия! – повторяет Пас с таким ужасом, как будто Андреа уехала на необитаемый остров работать Пятницей у господина Крузо. – Может, вам переехать сюда? Для гитаристов здесь столько же возможностей, если не больше.
– У Дима группа, концерты. Языки ему не даются. И потом, это я играю испанскую гитару, Дим нет.
– Вот именно, ты играешь испанскую гитару, а живешь где?
– С мужем живу. И потом, тебе ли меня поучать? Ты тоже собиралась совершать открытия, производить элементы, а производишь… – Кидает красноречивый взгляд на коляску.
– Да, теперь не до открытий… – грустно вздыхает Пас.
– Ты могла бы дома попробовать. Микроскоп же стоит мощный.
– Микроскоп-то стоит, только разглядывать в него мне, кроме кишечной палочки младенца, нечего. Все пробирки Марио давно забрал в лабораторию, подальше от детей и от греха. Я ничего не могу: ни задачу решить, ни опыт провести.
– Ну, знаешь! – укоряет Андреа. Она не тот собеседник, которому можно пожаловаться на наличие детей. – Во-первых, это твой выбор, во-вторых, ты каждый день решаешь целую кучу стратегических задач: во что одеть, чем накормить и как развлечь. Ну, а в-третьих, у тебя целая куча подопытных кроликов. Экспериментируй, не бойся! Потом поделишься результатами.
Пас не разделяет энтузиазма сестры, не поддерживает шутки.
– Я просто не хочу, чтобы ты повторила мою ошибку. Не растворяйся в мужчине.
– Я и не растворяюсь. Видишь, на конкурс приехала.
– Приехала. Первый раз за три года домой заглянула! Куда ты сбежала, Андреа? Зачем?
– За счастьем.
– Нашла?
– Нашла.
– Если бы нашла, не сорвалась бы опять на конкурс. Сидела бы в Москве, говорила бы по-русски и смотрела испанские сны. А гитару бы на стенку повесила.
– Да я никогда не собиралась вешать гитару на стенку. Какая муха тебя укусила?
Пас молчит, хмурится. «Интересно, – думает Андреа, – я тоже стану такой грымзой-всезнайкой, когда рожу троих?» Пас вроде бы не сильно изменилась: такая же миниатюрная, как Андреа, те же непослушные кудряшки, только выкрашенные ядреной смесью «Пепельный блондин», упрямый покатый лоб, вздернутый подбородок. Все, как прежде – и все совершенно не так. Пас устала, сдалась, поблекла. Миниатюрность смотрится худобой, кудряшки не блестят и не прыгают при ходьбе,