К реке!
Доблестно и бесстрашно защищали солдаты ворота города. То была последняя, отчаянная и смертельная ошибка русских с французами на этом фланге.
Остатки корпуса гренадер отходили через шаткий мост на другую сторону Алле. Пехотинцы запалили дома города, дабы затруднить неприятелю преследование. Потрясенный и раненный Беннигсен думал теперь только о спасительном бегстве. Наши войска отступали поспешно, гибли от пуль, тонули в реке...
Оценив обстановку как весьма благоприятную, Наполеон отдал приказ о начале общего наступления – и на улицах Фриндлянда закипела жестокая сеча.
Для русских солдат оставался один удел: либо штыками пробить себе путь, либо сложить голову. В жаркой рукопашной схватке они задержали французов, а сами тем временем начали стягиваться к реке. Однако ближние мосты оказались разрушены. Пока солдаты Багратиона из последних сил сдерживали натиск неприятеля, во все концы были посланы офицеры на поиски брода. Вода в Алле вскипала от сотен бросавшихся в нее и плывущих солдат. И тут адъютант генерала Уварова объявил: «Брод найден!» Войска устремились к переправе.
Наступила долгожданная передышка.
Давыдов, не успев остыть от боя, решил взглянуть на дымящимся и пылающий город. Поблизости от него упала и с грохотом разорвалась граната. Засвистели осколки. Лошадь одного гусара, словно ужаленная осой, в бешенстве скакнула в сторону. Оглушенный и осыпанный землею с головы до ног, офицер чудом удержался в седле. Когда пальба утихла, Давыдов увидел его бледное окровавленное лицо: от ран гусар едва держался на коне.
– Какого эскадрона? – спросил Давыдов.
Гусар чуть слышно пробормотал:
– Шестой эскадрон. Николай Пегов.
Видя страдальца на грани смерти, Давыдов живо вспомнил свое боевое крещение под Вольфсдорфом, когда казаки в самый опасный момент выскочили из ближнего леса и спасли ему жизнь. Не раздумывая, он спрыгнул на землю, привязал повод коня гусара к шее своего Цыгана и двинулся к реке.
На берегу Алле гусар в беспамятстве повалился к ногам лошади. В дыму пороховом адъютант Багратиона отстал от своего полка. Нагнувшись с пологого берега, он зачерпнул в пригоршни холодной воды и омыл ею окровавленное лицо раненого. Гусар вздрогнул, приоткрыл глаза.
– Будьте столь милостивы, не бросайте меня, – взмолился несчастный. – Конь у меня добрый и кроткий. Отведите меня к своим.
Меж тем жители Фридлянда выскакивали из охваченных огнем домов с криками о помощи, а русские войска отступали.
– Садись-ка, молодец, на коня! – решил ободрить страдальца Давыдов. – Я помогу тебе!
Гусар с трудом поднялся на ноги. Одной рукой взяв поводья, другой помогая раненому просунуть ногу в стремя, Давыдов едва не упал наземь от одного его неловкого движения.
– Спасайтесь! – крикнул пробегавший мимо солдат. – Француз близко!
Направляясь к переправе через Алле, артиллеристы везли на конях пушки. Давыдов спросил у раненого:
–