между либерализмом как мировоззрением и демократией как вполне доступной для любого народа формой правления и организации национальных институтов вне зависимости от господствующего в той или иной стране мировоззрения.
Самые разные государства выбирают сегодня демократию как удобный способ устроения своей государственной жизни, не впадая при этом в мессианский раж и стремление немедленно силой «демократизировать» все и всех вокруг. Государство вполне может исповедовать, например, ислам, но при этом преспокойно проводить в стране вполне демократические выборы в парламент, не восторгаясь на весь мир по поводу своего «выбора в пользу свободы».
Для Н.Нарочницкой очевидно: «Россия не должна противопоставлять себя Западу». Чтобы «обратить на пользу мощь глобализации, надо нащупать то, что можем сказать миру только мы. Надо формулировать свою незаменимость». Эта постановка вопроса перекликается с реальным, а не карикатурным славянофильством прошлого. И, нужно сказать, что сформулированный Россией консервативный проект для страны и мира вполне может получить поддержку здравых сил на самом Западе, которые не в восторге от вульгарной большевизации либерализма в мире. Либертарианцы в кожаных тужурках, эти шариковы и швондеры новой эпохи, ведут себя бесцеремонно по отношению к великим мировым культурам и религиям, считая себя и набор своих простеньких утилитарных догм венцом человеческой мысли и самой Истории.
Для русского мыслителя и просто человека, сформировавшего свое мировоззрение в лоне православной культуры, первично не то, имеет ли он право или свободу, а – право на что? Свободу для чего? Или, как сравнивает постановку вопроса Н.Нарочницкая: «Я свободен: никто мне не может дать пощечину» или «Я свободен: я каждого могу оскорбить». «Вот и идет все еще в России – единственной в Европе – подлинно исторический спор, живем ли для того, чтобы есть, или едим, чтобы жить, и зачем живем.»
Русские уже поэтому будут подозрительны для «великих упростителей» на Западе, поскольку могут таить в себе риски развенчания нового «единственно верного учения». Самоосознание себя народом в роли цивилизации, понимающей себя во всей совокупной своей истории как демократии, в которой право голоса принадлежит не только нынешним, но и ушедшим поколениям, формировавшим веру, культуру и геополитическое пространство, – все это, вполне вероятно, воспринимается как вызов нынешнему карикатурному единомыслию либерального Запада.
Видный русский государственный деятель XIX века М.М.Сперанский заметил как-то в одном из писем: «… я не знаю ни одного политического вопроса, которого нельзя было бы свести к Евангелию». У Нарочницкой мы видим постановку политических и государственнических проблем не только с точки зрения глубокого национального чувства, но и с последовательно христианских и православных позиций. Это очень важная составная часть всех ее работ и выступлений, ее замечательная и особая заслуга