принял душ, выпил рюмку коньяка и надолго задумался, сидя в кресле.
Два противоречивых желания боролись в нем. Хотелось съездить с Джо Хигганом в Альпы и познакомиться с дельтапланом. Очень и очень хотелось. Полет на дельтаплане, как ему казалось, – это риск. Больший даже риск, чем игра в рулетку на миллионы. Миллионов у Гольдрайха много. А жизнь всего одна. И рисковать ею – это значит рисковать по-настоящему. Любой риск заставляет сердце радостно трепетать и прогоняет усталость скуки, от которой устаешь больше, чем от любой физической или умственной нагрузки. А когда опасный для жизни риск – сердце уже не трепещет. Оно замирает, и дыхание замирает… Это должно быть прекрасным, ни с чем не сравнимым ощущением…
И пусть даже, как говорит Хигган, его не пустят сразу полетать. Он начнет учиться. Джошуа всегда был способным учеником. И со спортом у него всегда получалось, и с любыми другими занятиями так, как он хотел. Хотя именно это и было для него скучным. Скучным, когда он достигал уже первого успеха. Потому, должно быть, он и не стал выдающимся человеком в каком-то деле, что первый же успех заставлял скучать и искать себе новое применение.
Но новое скучным не бывает. Особенно если новое связано с риском. С таким, как риск полета…
Однако одновременно хотелось и другой риск испытать. Неизведанный пока.
Риск тонкой игры с законом. И было это даже большим, чем простое желание доказать себе собственную исключительность. Кто играет с законом, как правило, пытается избежать встречи с ним. А Джошуа готов пойти ему навстречу. Готов рисковать вдвойне. Так интереснее…
Что может позволить себе полиция?
Предположим, позвонит Джошуа сейчас этому комиссару Журдену… Придет комиссар, вежливо извинится, сядет на краешек стула, потому что именно на стул предпочтет его посадить Гольдрайх, считая, что мягкое кресло предназначено для других гостей, более значимых. Он специально поставит этот стул именно в подобающее место комнаты. И пальцем покажет комиссару, куда сесть. Не взмахом руки, не словом, а пальцем. А сам, конечно же, сядет именно в мягкое и низкое кресло напротив. Чтобы подчеркнуть разницу в их положении. Смотреть снизу вверх может позволить себе только сильный и весомый человек. Человек, мало значащий в жизни, человек, сам себе безуспешно стремящийся доказать, что он что-то значит, обычно из кожи вон лезет, чтобы смотреть на других сверху. Комиссар спросит его, как проходил полет через океан, не углубляясь в подробности. Джошуа, позевывая, скажет, что нынешний полет ничем не отличался от всех предыдущих, потому что пересечь Атлантику на «Боинге» – совсем не то же самое, что пересечь ее на дельтаплане. Дельтапланы, к сожалению, на такие расстояния не летают. Не будет у дельтапланериста времени, чтобы выспаться во время такого полета. А в «Боинге» выспаться можно. И Джошуа просто спал, потому что больше делать было нечего. Спал и ничего не видел. И даже сны свои уже не помнит.
Это обрубает все концы.
И больше ничего комиссар сделать не сможет.