кричавшего, и он порядком озверел. Да и подустал – удары стал реже, слабее, хотя не прекратились. Максим наблюдал за ним издалека – бомжеватого вида мужичонка бесновался перед наглухо закрытыми воротами, рядом бродили еще двое. А через приоткрытую калитку просачивался свет: в гараже кто-то был, и этот кто-то попал в осаду. Он даже пытался обороняться – Максим услышал слабый короткий вскрик, указывавший направление движения для бомжей. Но силы были явно не равны, почуявшие поживу гиены отступать не собирались. Максим тихо подошел к ничего не замечавшим вокруг себя бомжам и поморщился от резкой вони.
– Брысь отсюда, – скомандовал он вполголоса, и его сразу правильно поняли. Три тени в прения вступать не стали, огрызнулись пьяно и убрались прочь. Для наведения порядка хватило одного окрика. Зато активизировался тот, из гаража – он приоткрыл дверь и поинтересовался:
– Кто там? – но выходить не стал.
– Свои, – ответил Максим, пытаясь рассмотреть человека.
– Раз свои, заходи, – грохнул засов, и калитка гостеприимно распахнулась.
Максим приглашение принял, перешагнул через высокий порог и остановился, глядя на обитателя гаража. Древний, сухой, как листок из гербария, на такого дунь – улетит или рассыплется – дед в драном пуховике, камуфляжных штанах, валенках и офицерской зимней шапке с опущенными ушами уставился на позднего гостя. Потом спохватился, отступил в сторону, пропуская Максима. Тот же смотрел на машину и породу ее определил только по металлической накладке на кузове: «Москвич 412». Веселенького голубенького цвета корыто занимало собой все тесное помещение, передвигаться здесь Максим смог только боком.
– Ты чего тут по ночам сидишь, – строго спросил он деда, – жить надоело? Давай, домой топай, бабка заждалась, поди.
– Нет у меня дома, – прошелестел дед, – и бабки нет. Уже пятнадцать лет. – И стащил с лысой головы шапку.
Познакомились. Деда звали Егор Сергеевич, и лет ему было восемьдесят семь. Он соскучился в тишине и одиночестве, и все благодарил Максима за помощь. Тот же предпочел помалкивать, давая старику выговориться. Через пятнадцать минут он знал о нем все. Дед давно овдовел, жил один в честно заработанной на заводе небольшой двушке, получал пенсию. До осени прошлого года все было почти хорошо, но однажды в квартиру вошли незнакомые люди. Они говорили все одновременно, очень громко и порой непонятно, совали под нос какие-то бумаги. И притащили с собой кучу дурно пахнущих огромных сумок, свертков и коробок. Из всего сказанного ими дед понял только одно: теперь это их квартира. Ушлые торгаши с ближайшего рынка давно присматривали себе место для хранения товара, чтобы и за аренду не платить, и недалеко от «рабочего» места. Поговорили с нужными людьми, внесли первый взнос и получили квартиру деда в свое полное распоряжение. Вместе с ее хозяином.
Участковый подтвердил претензии «новоселов» – документы оформлены правильно, а вот и подпись самого деда, который,