в себя и энергию окружающих людей, наблюдавших процесс. Это происходило потому, что эти люди, как и сам Калабин, работавший на острейших стеклах, тоже испытывали определенный страх, или стресс, или, иначе, крию, как за самого йога, так и за больного, подвергавшегося, по их мнению, тяжелой пытке. От этой толпы шли мощные эманации, и, по сути, сами зрители раскрывались для восприятия ответных энергий. И вот в этот-то момент и транслировался целительный импульс через падма-мудру, то есть через известное уже вам расположение ладоней в форме раскрывающегося лотоса. В результате и происходило исцеление.
Вспомните, Николай, хотя бы другой, известный вам лично случай с другим мальчиком, которому я правил тяжелый сколиоз на морском берегу. Там был такой же точно шактипад целебной энергии, только выполненный несколько по иной технологии.
Нашу беседу прервала девушка-официантка с глазами голубыми и блестящими, как у куклы Барби. Он забрала пустые наши бокалы и поинтересовалась, не нужно ли нам чего-нибудь еще. Никому из нас ничего не было нужно, но намек официантки был понят, и мы обоюдно согласились на пачку кириешек и еще на один чайник. Когда девушка, закидывая твердый зад из стороны в сторону, как их, видимо, этому сейчас правильно обучают, удалилась за заказом, я спросил:
– Риши Евгений, а что там было за пределами шоу, что вы еще делали в Эквадоре?
Евгений разлил по чашкам чай, оперативно принесенный девушкой с кукольными глазками.
– Я вот что подумал, Николай, – глядя на ноги удалявшейся девушки, похожие в телесного цвета легинсах на два бильярдных кия. – Хорошо бы нам дальше вести повествование как-то более упорядоченно, чтобы не делать мешанины из страниц нашей будущей книги. Может быть, нам начать с того, чтобы разъяснить читателю, что это за такое – йога дважды рожденных, как она соотносится просто с йогой, а потом перейти уже непосредственно к инициации стеклом, с предварительным экскурсом по предмету?
– Совершенно с вами согласен, так будет предпочтительнее и для самого повествования, и для понимания читателем.
– Хорошо. Тогда я обдумаю план нашей книги и к каждой последующей встрече с вами буду готов говорить на какую-то определенную тему, которая бы нас привела к последовательному пониманию идеи книги.
В этот момент к нашему столику подошла какая-то женщина лет сорока, с приятным лицом восточного типа. Цвет и выражение ее глаз было скрыто за модными темными очками. Она извинилась за то, что прервала нашу беседу, и обратилась к Евгению по поводу его семинаров. Евгений пригласил ее присесть, и женщина, овеяв нас ароматом неизвестных мне духов, присела на краешек стула, вытащила из сумки какие-то бумаги, какие-то проспекты и газетные вырезки, которые положила на соседний стул, оставив в руках один лишь блокнот. Я обратил внимание, что все эти буклеты имели какое-то отношение к выступлениям Евгения – по крайней мере, там были его фото, которые я сумел разглядеть среди прочего.
– Навориши,