И как ты обо всем догадался?
– Я же сказал. Подобные истории непременно становятся нам известны. Сатанизм, вампиризм, вуду, колдовство, появление оборотней – все сведения о них ложатся ко мне на стол. Большая часть, разумеется, отправляется в мусорную корзину. Но я умею отличить зерно истины. А твои убийства заметить несложно.
Ты уже давно гоняешься за серийными убийцами. И не удосуживаешься прятать их трупы. Последнего ты бросил прямо в отеле, где его нашли всего через час после наступления смерти. Со старухой ты обошелся не менее небрежно – сын обнаружил ее на следующий день. Коронер не увидел ран ни на одном из этих тел. В Майами ты теперь безымянная знаменитость, чья слава далеко превзошла печальную известность бедняги из отеля.
– Мне наплевать, – сердито откликнулся я, хотя, конечно, в данном случае покривил душой. Я ненавидел собственную беспечность, но даже не пытался что-либо исправить. Пора действовать по-другому. Ведь и сегодня вечером я поступил не лучше. Но поиск оправданий казался мне трусостью.
Дэвид внимательно наблюдал за мной. Если в его характере и была какая-то доминирующая черта, то это, конечно же, осторожность.
– Теоретически вполне можно допустить, – в конце концов заметил он, – что тебя поймают.
Я презрительно усмехнулся.
– Тебя могут запереть в стеклянную клетку и изучать, как подопытное животное в лаборатории.
– Это невозможно. Однако мысль интересная.
– Так я и знал! Ты сам на это напрашиваешься!
Я пожал плечами.
– Хоть какое-то развлечение для разнообразия. Однако это абсолютно невозможно. В ночь моего выступления в качестве рок-певца произошли самые невероятные вещи. Но смертные просто убрали следы беспорядков и закрыли все дела. Что касается старушки в Майами – это ужасное несчастье. Такого нельзя допускать... – Я замолчал, вспомнив о тех, кто этой ночью умер в Лондоне.
– Но убийство доставляет тебе удовольствие, – возразил он. – Ты утверждаешь, что это весело.
Внезапно мне стало так больно, что захотелось уйти. Но я обещал остаться. Я сидел, глядя в огонь и думая о пустыне Гоби, о костях гигантских ящеров; я вспоминал, как весь мир наполнился светом. Я подумал о Клодии... И ощутил запах фитиля лампы.
– Извини, я не хотел быть с тобой жестоким, – сказал он.
– Черт возьми, почему бы и нет? Более подходящий объект для жестокости трудно себе представить. Кстати, я ведь тоже не всегда к тебе добр.
– Что тебе нужно на самом деле? Какая тебя снедает страсть?
Я подумал о Мариусе и о Луи, которые много раз задавали мне тот же самый вопрос.
– Как искупить вину за содеянное? – спросил я. – Я собирался покончить с убийцей. Он был тигром-людоедом, моим братом. Я лежал в засаде и ждал его. А та пожилая женщина – всего лишь ребенок в лесу. Но какое это имеет значение? – Я вспомнил о жалких созданиях, которых убил сегодня вечером, устроив в лондонских переулках настоящую бойню. – Жаль, но мне никак не удается усвоить, что это не имеет значения.