этом, давя усмешку, он заговорил быстрее, чем обычно, страстно и взволнованно. Заговорил так, чтобы каждый уяснил: он, лорд Эльджин, – опытный и дерзкий дипломат, фаворит палаты пэров, много лет служит короне и лучше многих знает, кто, на что способен из господ, одетых во фраки и непременно в белоснежные манишки. О, его не проведешь! Пусть образование у него не музыкальное, зато слух абсолютный, позволяющий улавливать любую фальшь, да что там фальшь – тончайшие оттенки в игре того или иного оркестранта. И в данное время никому иному, как ему была доверена дирижерская палочка, и дерзновенное право стоять спиной к сильным мира сего, к монархам и членам правительства, к ложам, партеру – ко всем, кто так или иначе захотел услышать старую английскую увертюру, исполняемую сейчас на гнилых подмостках дикого Китая. Увертюру древнюю, как мир: «Горе побежденным!»
Коснувшись внешней политики Англии, лорд Эльджин подчеркнул её открытость, гуманность и бескорыстие. Судя по его напыщенным фразам, единственное правительство, которое могло и может управлять миром в «условиях нового времени» это правительство её величества королевы Виктории, в честь которой он – её посланник – и предлагает выпить всех присутствующих стоя.
Военно-морской оркестр бодро грянул гимн «Боже, храни королеву!» и присутствующие чинно подняли бокалы, встав со своих мест. Черные сюртуки, белые морские кители и многоцветье женских платьев – весь бомонд и знать Шанхая. Его блеск.
В середине залы между столами был оставлен широкий проход. Множество цветов на столах, роскошные наряды и ослепительные украшения, великолепный интерьер клуба и широкие окна, сквозь стекла которых виднелось яркое безоблачное небо и голубело в летней дымке море, делали торжество необычайно пышным, а его атмосферу – удивительно праздничной.
Напротив Игнатьева, за дальним столом у противоположной стены, сидела девушка в нарядном легком платье, и, когда лорд Эльджин предложил всем выпить, она послала ему воздушный поцелуй и многозначительно приподняла свой бокал, словно приглашая англичанина отведать вина с ней наедине. Воздушное платье, отделанное кружевом и крохотными бриллиантами, придавали её фигуре особую стройность. Николай отвел от неё взгляд и печально вздохнул. Вспомнил My Лань. Она была бы в этом обществе ослепительно хороша, как бывает дивно прелестна и чарующе нежна полураскрывшаяся роза в утреннем саду на фоне зелени, обрызганной росой. В любом народе есть свои святые, есть явленные людям чудеса и красота, внушающие мысль о прелести и тайне жизни. Он прикрыл глаза рукой, и со стороны могло показаться, что он глубоко прочувствовал и теперь пытается осмыслить проникновенную речь лорда Эльджина. Разве что побелевшие скулы да еле заметное подрагивание пальцев могли говорить об иной причине его отрешённости. Спустя какое-то время к нему пробрался секретарь французского посольства барон Меритенс и попросил подойти к английскому консулу Парису. С дипломатической точки зрения это, конечно, было унижением. Консул сам должен был подойти к русскому посланнику