пуговицами, обтянутыми кожей. Картину дополняли короткие, до колен, кожаные штаны и длинные шелковые носки серого цвета, которые подчеркивали огромные размеры его икр. С этими тонкими носками резко контрастировали находившиеся ниже массивные ботинки. Но все, безусловно, затмевал украшавший его живот кинжал, болтавшийся на щедро отделанном золотом поясе из красной кожи, в ножнах из кожи такого же цвета и с золотыми украшениями. Я мог только шепнуть моему соседу генералу фон Зальмуту: «Толстяку, видно, поручена охранять нашу встречу?»[16]
Обвинением на Нюрнбергском процессе по делу Верховного командования вермахта[17] были представлены различные т. н. «документы» о речи Гитлера на этом совещании. Водном из них утверждалось, что Гитлер в своей речи употреблял самые сильные выражения, и что Геринг от радости в связи с предстоящей войной якобы вскочил на стол и воскликнул «Хайль». В этом нет ни грана истины. Гитлер не произносил тогда и таких слов, как «Я боюсь, что в последний момент какой-нибудь стервец придет ко мне с предложением о посредничестве». Речь Гитлера, правда, была выдержана в духе ясной решимости, но он был слишком хорошим психологом для того, чтобы не знать, что ругательствами или тирадами нельзя воздействовать на людей, которые присутствовали на этом совещании.
Содержание его речи в основном правильно изложено в книге Грейнера «Высшее руководства вермахта в 1939–1943 гг.»[18]. Грейнер основывается при этом на устной передаче содержания этой речи полковником Варлимонтом для журнала ОКВ и на стенографической записи адмирала Канариса. Заслуживают внимания также некоторые записи из дневника генерал-полковника Гальдера[19], хотя мне представляется возможным, что в дневнике, как и в передаче содержания полковником Варлимонтом и Канарисом, есть и высказывания, которые они слышали от Гитлера не на том совещании, а при других обстоятельствах.
На нас, генералов, не входивших в состав высшего руководства, речь Гитлера произвела следующее впечатление: Гитлер принял категорическое решение немедленно разрешить германо-польский вопрос, даже ценой войны. Если Польша перед лицом уже начавшегося, хотя еще и замаскированного развертывания германской армии подчинится немецкому нажиму, достигшему уже своего кульминационного пункта, мирное решение отнюдь не исключено. Гитлер убежден, что западные державы в решающий момент, как и раньше, не возьмутся за оружие. Он особенно подробно обосновал это свое мнение. Его аргументы сводились в основном к следующему:
– отставание Великобритании и Франции в области вооружения, в особенности авиации и противовоздушной обороны;
– практическая невозможность для западных держав оказать эффективную помощь Польше, при отказе наступать через «Западный вал», на что оба народа, в связи с перспективой понести большие человеческие жертвы, вряд ли пойдут;
– внешнеполитическая обстановка, в особенности напряженная ситуация