Я похоронил Ласку подальше от усадьбы, рядом с холмами, когда дождь немного стих. Шен принес заступ, предложил помощь, но я отказался и вырыл могилу сам. Когда все было сделано, блазг приволок тяжеленный валун, который мы использовали вместо надгробной плиты, а Юми, добрая душа, оборвал с клумб уцелевшие после побоища цветы и принес их мне, ободряюще шепнув про «собаку».
Была уже ночь, но, несмотря на опять разошедшийся ливень, я вооружился фонарем и бросился искать следы убийц, опасаясь, что к утру от них мало что останется. Но дождь уже основательно промочил все вокруг, и если бы не вейя, оказавшийся отличным следопытом, я бы никогда не нашел пришедшие с северо-запада отпечатки копыт.
Я так и не заснул в ту ночь – обыскивал дом. Мы отправились в дорогу, едва рассвело, позаимствовав на развалинах все, что требовалось для путешествия. Я попрощался с моим солнцем, дав ей обещание обязательно вернуться и не сказав ни слова про то, что собираюсь сделать с тем, кто убил ее. Думаю, она бы этого не одобрила. Да я и сам понимал, каков риск связываться с неизвестным, умудрившимся прикончить Проказу. Но отступать не собирался и уцепился за ненависть и месть, как утопающий цепляется за любую соломинку.
Я опасался за свой рассудок, поняв, что боюсь оставаться в одиночестве, начинаю безостановочно думать о Лаэн, и спастись от безумия можно лишь одним способом – поставить перед собой цель и стремиться к ней.
– Нэсс!
Я внутренне дернулся и посмотрел на высунувшегося из фургона Шена.
– Эй! Ты хоть слово слышал из того, что я сказал?!
– Нет. У тебя что-то важное?
– Твои уходы в себя начались очень не вовремя. В такой момент кто угодно может подойти незамеченным.
– Отрадно слышать, что ты все еще высокого мнения о моих способностях. Так что тебе не терпелось сообщить?
Он вздохнул, сел рядом, поплотнее закутался в плащ, сумрачно оглядел бесконечные поля пожухшей, мокрой травы и злобно, с остервенением, произнес:
– Ненавижу эту местность! От нее веет смертью.
– Если бы ты только знал, малыш, от скольких вещей и мест на земле смердит этой дрянью. По сути дела, приятные ароматы ожидают тебя лишь в Счастливых садах. Так что смирись.
– Не хочу и не буду. К этому запаху невозможно привыкнуть.
– К сожалению, ты не прав. Привыкнуть можно ко всему. И это – самое страшное.
Он задумчиво кивнул, повозился, затем спросил:
– Хочешь, я тебя сменю?
– Ни к чему. Скоро остановка. Лошади устали. Надо дать им отдых.
– Гбабак опять ушел. Дождь его не останавливает.
– Он такой же неугомонный, как и ты. Не успокоится, пока не нарвется на неприятности. – Я извлек из-за пазухи сухарь, предложил Шену. Тот отказался.
– Вот так, собака!
– Я знал, что без тебя, приятель, мы никак не обойдемся. – Я отдал положенную десятину Юми.
Тот благодарно пискнул, захрустел, перемалывая еду многочисленными зубами, и, подмигнув Целителю, уполз обратно.
– Он забавный.
– Уповаю