Альбер Камю о западном стремлении к справедливости» (Bruce Ward, “Prometheus or Cain? Albert Camus’s Account of the Western Quest for Justice,” Faith and Philosophy, April 1991; 213).
13 Дж. P. P. Толкин, Возвращение короля, глава «Кормалленское поле». (Перевод Н. Григорьевой, В. Грушецкого. – Прим. пер.)
14 Возможно, именно по этой причине Джордж Макдональд сказал: «Мы не знаем, сколькими радостями жизни мы обязаны неразрывно связанным с ними горестям. Сама по себе радость не открывает глубочайшую истину, хотя глубочайшая истина должна быть не менее глубокой радостью» («Фантастес», George MacDonald, Рhantastes: A Faerie Romance, Eerdmans, 1981), с. 67.
15 Федор Достоевский, «Братья Карамазовы», глава 34. Думаю, следует отметить, что Достоевский вовсе не имел в виду, что само зло можно оправдать. Бог может воспользоваться злом, чтобы принести еще большее благо, тем не менее зло остается злом, следовательно, оно недопустимо и не имеет оправданий.
16 К. С. Льюис, Расторжение брака (С. S. Lewis, The Great Divorce, Macmillan, 1946), с. 64.
3. Христианство – смирительная рубашка
«Христиане верят, что им известна абсолютная истина, в которую должны верить все, иначе пусть пеняют на себя, – говорил Кит, молодой художник из Бруклина. – Такое отношение ставит под угрозу свободу людей».
«Да, – соглашалась Хлоя, еще одна молодая художница. – У подхода "одна истина для всех" слишком много ограничений. Христиане, с которыми я знакома, по-видимому, лишены свободы думать за себя. Я считаю, что каждый человек должен сам решать, что является для него истиной».
Действительно ли вера в абсолютную истину – враг свободы? Большинство людей, с которыми я встречался в Нью-Йорке, убеждено в этом. Христианство именует некоторые убеждения «ересью», а некоторые обычаи – «безнравственными». Оно изгоняет из своих сообществ тех, кто преступает его догматические и нравственные границы. Современные наблюдатели считают все это угрозой для гражданских свобод, поскольку подобные решения скорее разобщают, чем объединяют население. Кроме того, происходящее выглядит культурной ограниченностью, неспособностью признать, что для каждой культуры характерны свои представления о действительности. И наконец, подробные уточнения, во что именно должны верить христиане, напоминают их закрепощение или, по меньшей мере, инфантилизацию. М. Скотт Пек рассказывал о беседе с некой Шарлин, которая сказала о христианстве: «В нем мне нет места. Для меня это была бы смерть!.. Я не хочу жить ради Бога. И не буду. Я хочу жить… ради самой себя»1. Шарлин считала, что христианство подавило бы ее творчество и развитие. Того же мнения придерживалась и общественная деятельница начала XX века Эмма Голдмен, которая называла христианство «механизмом для выравнивания рода человеческого, для того, чтобы ломать волю человека, лишать его способности сметь и действовать… стальной решеткой, смирительной рубашкой, не позволяющей развиваться и расти»2.
Подробные уточнения, во что именно должны верить христиане, как будто бы делаются для их закрепощения
В конце фильма «Я, робот» (2004) робот по имени Санни выполняет программу, заложенную его создателями. И понимает, что у него больше нет цели. Фильм заканчивается диалогом Санни с другим персонажем, детективом Спунером:
Санни: