меня Джеком, и я спала в комнате, приготовленной стараниями Роберта. Впервые в жизни я почувствовала, что кто-то заботится обо мне. И я незаметно для себя уснула с улыбкой на губах. Когда Джек с Данди вернулись проведать меня, я уже спала сном праведницы и даже не услышала их шагов.
Я спала без всяких сновидений и проснулась довольно поздно. Оказывается, это Роберт не велел меня будить. Не торопясь, я спустилась в кухню и призналась миссис Гривс, что потеряла ее чепчик. Она уже все знала и не сердилась на меня.
Платье и передник представляли собой более серьезную проблему. Они были сильно испачканы кровью и следами травы, и миссис Гривс как раз занималась их стиркой.
– Что ж, тогда я буду все время носить бриджи, – беззаботно заявила я.
– Если бы ты знала, как мило в них выглядишь, ты бы вовсе не стала их надевать, – с улыбкой повернулась ко мне миссис Гривс. – Ты стараешься, чтобы мужчины не обращали на тебя внимания, и потому ходишь в мужской одежде. Но они все равно будут провожать тебя глазами, даже если ты наденешь на себя мешок и подпояшешься веревкой… А в этих бриджах и белой рубашке ты вообще выглядишь как картинка…
От смущения я зарделась и искоса взглянула на миссис Гривс. Добрая женщина смотрела на меня, улыбаясь.
– Не надо ничего бояться, Меридон, – продолжала она. – Когда ты была маленькой, ты видела много плохого, но если мужчина любит женщину, это прекрасно.
Тут она вздохнула и стала накрывать на стол.
– Это совсем не то, что танцевать перед мужчинами за деньги, – продолжала она. – Когда кто-то любит тебя, чувствуешь себя хрупкой и самой прекрасной на свете.
Я ничего не сказала. Я думала о Роберте Гауэре, державшем мою руку, когда мы возвращались домой. О том, как моя голова лежала на его плече. В первый раз за всю мою холодную и голодную жизнь я не почувствовала отвращения от мужского прикосновения.
– Завтрак готов, – неожиданно прервала мои размышления миссис Гривс. – Беги и зови остальных, Мери.
Все оказались в сарае. Джек, Данди и Дэвид упражнялись на трапеции, а Роберт следил за ними, сжимая зубами погасшую трубку. Глядя на Данди, я заметила, что даже за один день она стала гораздо увереннее и ритмичней раскачиваться на трапеции. Дэвид продолжал отсчитывать ритм, но все чаще и чаще ее ноги отталкивали трапецию точно в нужный момент, увеличивая размах почти до горизонтального положения в верхней точке.
Приглашение к завтраку было принято с энтузиазмом, и мы вместе побежали на кухню. Дэвид разохался при виде моего заплывшего глаза, хотя это мне не мешало, да и в детстве я получала достаточно синяков, чтобы не переживать из-за подбитого глаза.
– Когда мы были маленькими, я даже не знала, какого цвета у Мери глаза, – невозмутимо говорила Данди, намазывая чудесное домашнее масло миссис Гривс на хлеб. – Если ей удавалось не упасть с лошади, то тогда отец обязательно награждал ее тумаком.
Дэвид посмотрел на меня, будто не зная, то ли ему смеяться, то ли плакать.
– Не обращайте на меня внимания, –