Ты хотел меня видеть? – сами собой брови у хана сомкнулись у переносицы.
– Я вижу, казанский хан занят…
– Что ты хотел сказать, эмир?
– Что я хотел сказать? Тебя должны убить, Шах-Али…
На лице хана не дрогнул ни один мускул. Многому научила его жизнь, но накопленный опыт не подсказал, что отвечать, услышав такое. Может, Чура Нарыков хочет сполна насладиться его смятением? Не дождется! А если его действительно хотят убить?.. Тогда какой смысл предупреждать об этом?
– Все в руках Всевышнего, – спокойно произнес Шах-Али.
И Чура невольно проникся уважением к опальному хану.
– Я приготовился ко всему, как только въехал в Ханские ворота. Смертью меня не испугаешь – меня на небе ждет рай. – Но на последнем слове голос хана дрогнул.
– Ты можешь спастись, Шах-Али, – в голосе Чуры прозвучало сочувствие.
Хан поднял глаза на эмира, будто хотел убедиться, стоит ли верить его словам. Впрочем, Аллах не предоставил выбора.
– Что я должен для этого сделать?
– Последовать моему совету. Когда к тебе придут эмиры, ты должен сказать, что всегда служил только Казани и никогда урусскому хану.
– Просьба нетрудная, я сделаю так, как ты хочешь. Но только объясни мне, почему вдруг ты решил помочь мне?
– По моему совету тебя заключили под стражу. Ты знаешь об этом?
– Да, я знаю об этом, эмир. Вот потому я и решил спросить: кто ты?! Враг ты мне или друг?
Чура Нарыков задумался.
– Скорее всего, друг… Я хочу, чтобы Казань была свободной. Если сейчас тебя убьют, то на ханство опять взойдет кто-нибудь из Гиреев и вновь прольется кровь казанцев. Помни же мой совет! – на прощание сказал Чура.
Шах-Али ждал недолго – в полдень во главе с Кулшерифом в ханский дворец пожаловали карачи. Эмиры вошли через распахнутую настежь дверь и нерешительной толпой остановились в центре просторных покоев, перед сидящим на подушках правителем.
Шах-Али оставался казанским ханом даже сейчас.
Вперед вышел Кулшериф.
– Вся земля Казанская послала нас к тебе спросить… – сеид полуобернулся назад, показывая рукой на стоявших позади него эмиров. – Хан ли ты казанский или, быть может… раб урусского Ивана?
Шах-Али посмотрел на Кулшерифа, на стоявших за его спиной карачей. В толпе статью выделялась фигура Чуры. Выходит, не обманул эмир. Неторопливо, без лишней суеты, как и подобает хану, Шах-Али поднялся с парчовых подушек и вплотную приблизился к Кулшерифу.
– Мусульмане, братья мои! – громким голосом заговорил хан. – Я ли не люблю свой народ?! Мне ли не люба Казань?! Все мои желания и действия связаны с нашим славным городом! И не урусский царь Иван послал меня сюда на ханство, я сам принял ваше предложение. Разве это не честь – быть ханом в Казани?! Напрасно вы думаете, будто бы я люб урусскому царю. Он держал меня в темнице, а моих людей, не пожелавших отступиться от Аллаха, предал смерти. Страдал же я всегда только потому, что хотел быть полезным ханству!