меня вздрогнуть от своей внезапности. Кровать мелко вибрировала, а я совершенно ничего не понимала.
– Прости. Возможно, я бы так же поступила, будь я на твоём месте.
– Но ты не на моём месте, – эхом откликнулась я, смотря в пространство.
– А где твоё место?
На этот вопрос у меня не было ответа. Ни для неё, ни для себя. Хуже всего, когда нет ответа на этот вопрос. Тогда ты не человек, если у тебя нет места. Ты просто тень.
– Не знаю. Такое впечатление, что при рождении каждому выдают инструкцию, как управлять своей жизнью, а мою впопыхах где-то потеряли.
– Инструкций не существует. Только несколько общих советов, но для каждого свои. Если собрать их воедино, то получится инструкция к апокалипсису. Этот мир едва пережил один, второго такого он не выдержит.
Её слова поразили меня глубиной своего смысла и заставили погрузиться в размышления о собственной жизни и её назначении. Разговор вмиг потерял свой былой интерес.
– Оставлю тебя в размышлениях, но не слишком затягивай. Сегодня много дел, – сказала Люция, поднимаясь с кровати.
– Дел? Каких дел?
– Подготовка к погребению Лисаны.
Более она, ничего не сказав, вышла из комнаты. Я осталась абсолютно одна, в окружении роящихся мыслей. Вопреки разговору с Люцией и снисхождению Ситара, всё равно чувствовала себя здесь чужой и ненужной. Лисана, кем бы она ни была – близкий им человек. Не знаю почему, но я чувствовала себя виновной в её смерти, хоть это и не имело никакого смысла. Будто я что-то упустила, могла изменить, но струсила. Нечто вязкое и туманное крутилось на языке, но в дельную мысль упорно не хотело формироваться. В памяти всплывали то светлячки, то синие точки (которые я уже начинала считать плодом бурного воображения), бряцание посуды в сумке, прохлада леса. Что-то упорно ускользало.
Разочарованно выдохнув, я откинула одеяло и свесила ноги с кровати. Правая нога почти до колена была обмотана эластичным бинтом. Чувствовался ментоловый запах мази. Здесь не было моей одежды, но лежала стопка чистой. Все мои старые вещи были перепачканы грязью и кровью, и, наверняка, изодраны в клочья.
Но кроме свежей одежды было здесь кое-что ещё: кофта Ситара. Почему-то это заставило меня улыбнуться. Он был добр ко мне, и я должна отплатить ему тем же.
Мама, вытирая крупные слёзы обиды на моём лице, в мягкой форме учила меня премудростям жизни:
«Платить можно только добром. Даже если тебя обидели».
Соседский мальчик отобрал мою куклу и оторвал ей голову. Когда я только собиралась надавать ему по шее, она меня поймала за шиворот.
«Он сломал мою куклу!» – воскликнула я.
«А ты за это угости его яблоком. Я как раз насобирала паданцев».
«Разве что в глаз ему запустить!» – фыркнула я, но яблоко взяла.
«А ты попробуй. И посмотрим, что из этого получится».
Со вселенской обидой на лице, я потопала к проказнику. Он смеялся надо мной в компании своих друзей.
«Что, нажаловалась