с немым укором.
– Альберт Романович, извините, не до того. Я должен сделать один очень важный звонок… – Димка нашел айфон и сел на журнальный столик, – надо отправить леди цветы… Да?
Правый слегка наклонил голову.
– Вам не нравится Юля? – огорчился Димка.
– Дмитрий Арсеньевич, Вам известно, как я мечтаю понянчить Ваших деток. Но ухаживать за замужней дамой это моветон, – высокопарно известил его так называемый дворецкий.
– Я не ухаживаю… То есть, ухаживаю… То есть, я не строю далеко идущих планов, она просто информатор, – оправдался Димка, начиная рыться в памяти телефона.
Правый мягко улыбнулся. Сколько бы лет ни прошло, для него Граф оставался его ребенком… и неважно, что в том нет ни капли его крови. Родитель – не кто зачал, а кто воспитал.
Миша Доноров всегда считался хорошим парнем.
Его высокоморальная натура не позволяла вести себя недостойно. К недостойному поведению относилось многое: бросать любимую, спать с чужой женой…
Сейчас Мише предстояло сделать нелегкий выбор: либо объявить обожаемой Ларисе, что всё изменилось, и их прямые теперь параллельны, либо пойти у нее на поводу и плюнуть на свои железобетонные правила.
Впервые за всю длительную работу следователем Миша проводил допрос обвиняемого, витая в облаках и ломая голову над своими личными проблемами.
– Вот я и говорю, ну, если кого сажать и надо, так это ее, ведьму! – эмоционально жаловался допрашиваемый, – ведь сколько лет уже маюсь! С другими начинал жить, с одной, с другой… Хорошие бабы, не чета этой… Ан нет, не могу забыть! Она меня выгоняет, а я опять к ней иду! А уж если пальцем поманит… Все и всех брошу – побегу! А она опять обманула! Пустила меня, все, говорит, Виталик, будем жить… А тут я с работы пришел, а у нее понимаете, там уже такая… поляна! Колбаса, селедка…
– Поляна? Пикник? – вынырнул из своих мучительных грез Миша.
– «Пикник»? Батончик? Да Вы что! Она шоколад не уважает! Шоколад, это, скорее, по моей части, – смущенно сознался обвиняемый, – поляну, говорю, накрыла… Селедку порезала, колбасу купила, пузырь поставила – ну ясно, мужика ждет! И точно! Явился! Васька-сосед! Меня чуть Кондратий не хватил!
– Так! Что за поворот, а Кондратьев там что делал?
– Да нее, Кондратьев – это не то, это ж наш участковый…
Миша вздохнул и попытался сосредоточиться.
– Виталий Валерьевич, давайте с самого начала. Что послужило мотивом убийства Василия Ерохина?
– Так я Вам уже полчаса говорю! Он с моей Катькой сойтись хотел, гад! Только я тоже не пальцем деланный, не соплями склеенный! Я его топориком и угостил… Не острием, запишите, пожалуйста, а обухом, это непременно зафиксируйте! Легонечко так: тюк! Не хрясь-хрясь! А нежненько: тюк! Хотел бы убить – я бы его острой частью приложил! А я просто пугал, чтобы он забыл, как к Катьке ходить!
– Напугали до смерти, надо заметить. Открытая черепно-мозговая травма у человека.
– Да откуда у Васьки мозг… Я не это