зависла в воздухе, затем пролилась в поле огнём. Рожь мгновенно вспыхнула. И другие пожарные ударили, и огонь расплескался по сторонам, на секунды над озером поднялся чёрный масляный дым, но огонь тут же поднялся выше и выжег дым, и остался только огонь. Жаркий и голодный. Я давно за огнём такое замечал – стоит ему лишь чуть вырваться, как он себя уже не помнит, ревёт, гудит и жрёт всё, до чего дотянется. А фигуры в блестящих марсианских комбинезонах добавили ещё огня. И ещё.
– Огнемёты… – поражённо сказал я.
– Огнемёты! – с восхищением проговорила Светка.
Она огонь ещё больше меня любит.
Отец промолчал.
Рожь разгоралась. Пламя поднялось уже стеной. Понятно, что заезжено, но по-другому не сказать – только стеной, неровной, похожей на лес, только из огня.
– Однако… – Светка стала настраивать планшет. – Провинция, как всегда, будоражит. Сюда бы Ван Гога, он бы оценил.
Началось, подумал я. Не успели ещё приехать, а ей уже Ван Гога подавай. А на всех Ван Гогов не хватит.
Мы медленно катились вдоль поля, смотрели на молодой пожар.
На дороге перед нами стояла пожарная машина, рядом с ней машина «Скорой помощи», вокруг ленились несколько человек в униформе спасателей, пили газировку, жевали что-то, поглядывали на разгорающееся поле. Из кабины пожарной машины торчали телескопические удочки с привязанными чёрными лентами, ветер тянул эти ленты в сторону поля. Пикник с огнемётами такой, да, Ван Гог бы смог. Но и Шишкин бы не спасовал, думаю. Если художник Шишкин жил бы в наши предпоследние дни, он наверняка рисовал бы такие вот картины.
Проехать можно было только по обочине, отец взял вправо и стал пробираться мимо пожарной дружины.
– Это кризис перепроизводства злаковых культур, – объяснила Светка. – Выросло слишком много, а хранить негде. Логистику не просчитали, вот и жгут. Невидимая рука рынка. Вообще весь мир состоит из невидимых рук, куда ни сверни – везде кто-то невидимыми руками орудует…
– Не мели ерунды, – оборвал отец. – Никто из-за этого жечь не будет.
Огонь сильнее подхватился ветром, над полем поднялись огненные паруса.
– Да остановись же! – потребовала Светка. – Это красиво, оставь, я хочу поснимать!
Отец остановился. Светка стала снимать горящее поле на планшет. А я смотрел. Страшно и красиво. Хорошо, ветер в сторону реки, а если обратно качнётся? Или в сторону леса?
К нам подошёл пузатый дядька в оранжевой дорожной жилетке, отец опустил стекло.
– Вы в Холмы? – спросил дядька.
– Да. С экскурсионными целями.
Я решил, что сейчас дядька начнёт требовать прекратить съёмку, но на съёмку ему плевать было.
– Прямо езжайте, – указал дядька. – Тут недалеко уже. Вы Лодыжского смотреть?
– Да…
– Ага, понятно. Если с ночёвкой решите, то «Тихая прохлада» свободна сейчас. Это гостевой дом.
– Спасибо. А что это у вас творится? – отец кивнул на поле.
– Дезинфекционные мероприятия, – пояснил дядька. – Контролируемый