а, например, ходит, – кивая на Настю, сказала Зоя Павловна и уточнила: – В общеобразовательную.
Настя смущенно потупилась. Но похвала-то заслуженная! Большинство балетных, начиная выступать, и в нормальную школу не успевали, а уж на общеобразовательную забивали совершенно. Но только не Настя! Всего два месяца назад честно заходила! На литературу! Чего там читали, она, правда, не помнила – вечерняя репетиция закончилась около часу ночи, так что она уснула, положив голову на парту, а проснулась от завораживающего запаха горелых котлет из школьной столовой. Хорошо, что снова надо было на репетицию бежать – а то б точно не выдержала, сожрала. Хотя бы половинку. А кто знает, может, и целую!
Ритка прекратила накладывать румяна и смачно откусила от бутерброда с колбасой. Нервно морщась, Настя отвернулась – вот зараза! Ну почему Ритка может хомячить что угодно – и все в танец уходит, а она, Настя, работает не меньше, а кажется, даже от яблок толстеет! И ведь специально на глазах жрет – издевается!
Словно подтверждая догадку, Ритка поглядела на Настю через зеркало – и выразительно куснула снова.
– Математика никому не нужна, все равно после «раз-два-три» приходится счет заново начинать, – согласилась Зоя Павловна. – Но я вчера видела, как ты плие[Приседание на двух или одной ноге. Гран плие – глубокое приседание до предела, с отрывом пятки от пола; деми плие – не отрывая пяток от пола.] делала – ни к черту! На прыжке коленку плохо спрямляешь, ручки в локотках не выворачиваешь – не держишь тело! – глядя на Ритку в упор, рявкнула хореограф. – Почему Могилева является на уроки – пусть не каждый раз, пусть изредка, но находит же возможность у станка поработать, а ты нет? Звезду поймала, девочка?
– А это потому, что Могилева главных партий не репетирует, вот у нее времени и побольше! – со свойственным ей невозмутимым нахальством объявила Ритка.
Насте немедленно захотелось запустить коробку с гримом ей в голову.
– Говоришь, главных партий не репетирует? – прицельно сощурилась хореограф – похоже, ее достали всерьез. Было за Зоей Павловной такое свойство – все вроде ничего, но если разозлить… не, лучше сразу у осветителей прятаться, авось не найдет! – Вот сегодня и начнет! Могилева! – От крика Зои Павловны баночки на гримировальном столике задрожали. – Жизель[ «Жизель» (полное название «Жизель, или Вилисы», фр. Giselle, ou les Wilis) – балет французского композитора Адольфа Адана по легенде, пересказанной Генрихом Гейне.] сегодня танцуешь ты! – И, сдернув костюм с вешалки, она швырнула его Насте.
– Но… – выпутываясь из накрывшей ее пачки, пробормотала Настя. – Сегодня же прогон! С худсоветом!
– Совершенно верно! – злорадно косясь на Ритку, отчеканила Зоя Павловна.
– Но… Кто танцует на прогоне, тот и на премьере… – задыхающимся шепотом пролепетала Настя.
– Вот именно! – энергично припечатала Зоя Павловна.
– Но главный балетмейстер сказал… – Ритка наконец перестала краситься и уставилась на Зою Павловну растерянно – похоже, до нее дошло, как она нарвалась. Только поздно.
– Уверена, Александр Арнольдович меня поддержит! – сообщила Зоя Павловна, решительно поворачиваясь на каблуках. Никто не сомневался, что поддержит – когда на Зою Павловну накатывало, с ней даже директор спорить не решался, а уж родной муж… Дверь за хореографом захлопнулась.
– Ты! – ненавидяще выдохнула Ритка, всем корпусом поворачиваясь к Насте.
Дверь снова распахнулась – с тем же грохотом, что и захлопнулась.
– Могилева! За сценой переоденешься! Иначе эта змея тебя сожрет! – скомандовала из коридора Зоя Павловна.
Прижимая к себе костюм, Настя ринулась вон из гримерки. Она бежала по коридору, звонко стуча по линолеуму босыми пятками, и в ушах у нее барабанной дробью гремело: шанс, шанс, шанс! Твой шанс! Премьера «Жизели» ее, Настина! Этого у нее уже никто не отнимет!
За сценой Кумарчик, уже одетый в костюм графа Альбера, окинул Настю пренебрежительным взглядом:
– Что еще за новости?
– Зое вожжа под хвост попала, – сквозь зажатые между зубами булавки прошамкала подоспевшая костюмерша. – Ритка на занятия не ходит, вот она и взбеленилась!
– Мне все равно, кого тягать! – издевательски процедил Кумарчик.
Все говорили, что Кумаров – отличный партнер. Что у него прыжок, пластика, что он лучший из молодых, с ним в поддержке надежно, как на полу! Слишком много говорили – звезду Кумарчик поймал давно и прочно, еще с тех пор, как на выпускных спектаклях первые партии получал.
– Неправильно себя в поддержку подашь – уроню! – наклоняясь к Настиному уху, прошептал Кумарчик.
Спасибо. Подбодрил. Уронить – не уронит, сам побоится на прогоне перед худсоветом позориться, но пугнет так, что мало не покажется! Наш звездный мальчик и раньше был ба-альшая кака, а после того как на конкурсе Сержа Лифаря третье место занял, вообще хоть вешайся. Только не ему на шею…
– Тебе все равно, а мне теперь мучайся! – пробубнила костюмерша, и, кинув на Настю неодобрительный взгляд, с треском