и женщины в первом ряду – худсовет театра – перестали шушукаться и выжидательно уставились на сцену.
– Могилева, па-ашла! – тихо скомандовала Милочка, в своей режиссерской будке щелкая тумблерами экранов, на которые натыканные вокруг видеокамеры передают все, что делается на сцене и за кулисами.
Настя вскинула руки – и скользнула на сцену, изо всех сил стараясь выкинуть из головы белую от бессильной ненависти Риткину физиономию.
…Тяжело дыша, Настя снова стояла в кулисе, пытаясь унять безумно колотящееся сердце. Позади осталось все: и любовь, и ревность, и предательство, короче, весь первый акт, и оскорбленная Жизель только что сошла с ума и пала мертвой.
– Хорошо! – с удивлением, словно и не ожидала от Насти такого, сказала поджидающая ее в кулисе Зоя Павловна. – Даже совсем хорошо! И Кумарчик тебя хвалит!
А вот это и впрямь удивительно!
– Ну, во всяком случае, не много гадостей говорит, – честно уточнила хореограф. – Надо подумать… – И она пошла прочь, бормоча что-то себе под нос. – Что встала! На второй акт одевайся! – обернувшись через плечо, гаркнула Зоя Павловна.
Из скрытого позади кулис «кармана» сцены выскочила костюмерша.
– Над чем она думать собралась? – шепотом спросила Настя, расправляя белые полупрозрачные складки костюма призрака.
Костюмерша помолчала – и наконец неохотно пробормотала:
– Помнишь, Леночке Матвейчук, приме нашей, позавчера на спектакле плохо стало? Так вот, никакое это не отравление. Что, непонятно? – цыкнула она, увидев Настин недоуменный взгляд. – Малыша она ждет! Сама понимаешь, что из этого следует… – И, подхватив коробку с шитьем, она торопливо направилась прочь, оставив в кулисе застывшую в ошеломлении девочку.
За спиной раздалось шипение – точно там бесновался лопнувший садовый шланг. Настя резко обернулась. В скользящем вдоль пола слабом луче «подсвечивающей пушки» стояла Ритка в костюме повелительницы вилис. Вся в белом, с безумным, яростным лицом – и впрямь похожа на призрака. Настя поняла, что соперница все слышала. И они обе знают, что именно следует из нежданной жизненной радости примы. Ритка снова зашипела, обнажив мелкие острые зубки, протянула руку – и медленно пошла к Насте, ступая по смутному световому лучу. Настя невольно попятилась назад…
– Могилева, готова? – налетело, закружило, завертело – и оказалось перебегающей из кулисы в кулису помрежем. Милочка окинула Настю быстрым взглядом одобрительно кивнула и деловито поинтересовалась: – Из-за креста выйдешь или все-таки из могилы поднимешься?
Настя замешкалась – в сцене появления Жизели из могилы обычно предпочитали просто выходить из-за креста. Ну как это – из могилы?! Страшно же, и неприятно, и примета плохая… Но Ритка, проклятая Ритка с первой же репетиции заставила механиков смазать «могильный» подъемник на краю сцены – и таки поднималась! А Настя не может показать себя хоть в чем-то хуже соперницы! И… Настя снова бросила быстрый