тупо приговаривая: «Это надо взять Антрекоту».
Большую часть выигрыша мы спустили. Несмотря на свое состояние, пьяная Эванжелина предлагала честно поделить остаток пополам, но в конце концов нам с трудом удалось отсчитать сто долларов (никогда бы не подумала, что эта задача окажется почти непосильной – пришлось привлечь к этому метрдотеля), и я забрала их.
А еще в пьяном бреду мы поклялись друг другу никогда больше здесь не появляться. Потому что меня это пугало – открывать в себе на двадцать девятом году жизни неизведанные территории, чувства и склонности, которые раньше себя никак не проявляли. Дрожащие руки, капельки пота на висках, прыгающее в груди сердце – нет, если деньги и доставать, то не таким способом. Эванжелина меня поддержала, хотя и выговаривала слова с огромным трудом.
Ко мне домой мы почему-то добирались на БМВ. Точно помню, что это был БМВ, хотя не понимаю, откуда он взялся. Веселая Эванжелина кричала, что впервые в жизни едет на таком великолепном «понтиаке», и каждые три минуты падала на водителя, усложняя процесс управления машиной. Я всю дорогу тщетно пыталась сфокусировать взгляд на затылке парня, который нас вез, но видела только что-то черное, расплывчатое, прерываемое яркими вспышками желтых и белых уличных фонарей.
Последнее, что отложилось в сознании, – это то, как смеялся и изобретательно матерился Серж, затаскивая нас на третий этаж.
Август – пора переворотов. Только неделя прошла со дня нашего громкого похода в казино, как произошло кошмарное происшествие. Короткий прямой удар в солнечное сплетение.
Началось все с того, что в субботу знакомая подкинула мне ребенка. Ребенок (мальчик) попался неуправляемый. Я возненавидела его через пятнадцать минут после того, как за его мамашей захлопнулась входная дверь. Он все время жевал яблоко или грушу и был измазан яблочными слюнями до ушей и по колено. Он все трогал руками – зеркало, полированную стенку, стекла книжных полок, мой белоснежный дорогой костюм. Он засунул жвачку мне в тапочку и выгрыз (!!) струну теннисной ракетки. Он залез на журнальный столик, чтобы дотянуться до красивой бутылки ликера, подпрыгнул и сломал его. Бутылка, описав замысловатую дугу, приземлилась боком на паркет, разбилась, и мне осталось только гадать, смогу ли я теперь вывести темно-вишневые пятна с нежно-зеленого ковра.
Он морально уничтожил моего кота. Антрекот забился в кладовку, и я его не видела до конца субботы. Через пару часов оккупации я поняла: мне надо или уйти из дому и молить бога, чтобы от квартиры осталось хоть что-нибудь, или утопить ребенка в ванне – иначе я сойду с ума.
Еще я открыла для себя простую истину – собственных детей у меня не будет. Я согласна еще повосхищаться чужими отпрысками – с расстояния десяти метров и в случае, если у них рот будет заклеен лейкопластырем, а руки крепко привязаны к туловищу, – но иметь своих – нет, до такого я никогда морально не дозрею.
В семь вечера мамаша забрала своего кроткого ангела, превратившего