получал сведения), чтобы он самостоятельно и тщательно анализировал только материалы, попадающие напрямую к нему. Со стороны это выглядело так, будто его отодвигают. Поэтому, когда из Центра пришло соответствующее указание, Коротков долго подбирал правильные слова, так как без Харнака работа группы была немыслима. Корсиканец все понял и согласился познакомить резидента с другими антифашистами. Коротков благополучно наладил прямые контакты с некоторыми участниками группы, в частности со Старшиной, К. Беренсом (Лучистым), Стариком. Правда, эти меры не облегчили для Центра задачу по проверке и оценке информации из Германии.
Весной 1941 г. Старшина передал Короткову сообщение: «Возможен неожиданный удар. Будут ли при этом выдвинуты германской стороной какие-либо требования, неизвестно. Первые удары германской авиацией будут нанесены по узлам Мурманска, Вильно, Белостока, Кишинева, авиазаводам Москвы и ее окрестностей, по портам Балтики, Беломоро-Балтийскому каналу, железнодорожным линиям в направлении границ и мостам». Резидент переправил донесение в Москву, где оно вызвало переполох. Руководство внешней разведки даже не решилось доложить вышестоящему начальству и уведомило Разведуправление Генштаба. Обстановка общей неуверенности царила и там, поэтому военные разведчики посчитали, что сообщение напоминает провокацию, хотя и признали, что источник, вероятно, сообщал достоверную информацию.
Короткову такая реакция Центра казалась странной. Он не понимал, почему не верили его немецким друзьям, причем в то время, когда решалась судьба родины. Но все-таки, раз угроза войны была, в марте – апреле 1941 г. Москва предприняла ряд мер по формированию в Берлине нелегальных резидентур, обеспеченных радиосвязью с Центром. Радиосвязь играла важную роль в сохранении контактов с немецкой резидентурой и между группами Сопротивления. Радистом назначили коммуниста Г. Коппи, а вот соответствующее техническое оборудование пришло лишь в начале мая. В багаже обнаружились 2 портативные рации, работавшие от батареек. Радиус действия устройства достигал 1000 км. Принимающая база находилась около Бреста. Короткову при виде маломощных раций на батарейках оставалось только почесать затылок. Ему было непонятно, во-первых, как ими пользоваться: инструкция отсутствовала; во-вторых, как с их помощью можно поддерживать устойчивую связь антифашистской группы с Центром. Что касается базы на границе с Польшей, то резидент подумал, что советские войска будут бить врага на его территории. Тем временем группа Корсиканца продолжала собирать тревожные сведения. Касались они завершения подготовки нацистов к агрессии против СССР. 16 июня 1941 г. в Москву ушло известное сообщение, предупреждавшее о том, что война может начаться в любой момент. По поручению Фитина информацию немедленно довели до сведения Сталина и Молотова. В своих мемуарах начальник разведки вспоминал, что 17 июня Сталин вызвал к себе его и Меркулова. Войдя в кабинет, посетители остались стоять у двери, тогда