блестели листья, вздрагивая под порывами ветра.
На улице в этот час, кроме Валерки, никого не было. Город точно вымер, и дома с окнами без света выглядели, как мертвые.
Но сейчас такое пустынное безлюдье вполне устраивало Валерку. Можно не бояться быть замеченным.
Он торопливо шел по улицам, шлепая в новеньких ботинках прямиком по лужам. Голодный и усталый от переживаний, внезапно свалившихся на него, злой от бессонной ночи – он наплевал на ментов, не думая, что они могут поджидать его в квартире.
Подходя к дому, все же посмотрел на окна.
Света не было. Но в кухонном окне он увидел знакомый силуэт матери и был готов расплакаться. Ну кто, как не она, поймет все его беды и пожалеет?
И он побежал к подъезду.
Мать не спала. Сидела на стуле и глядела во двор. Увидела – кто-то бежит. Сердце подсказало – это ее сын.
Дверь открыла тихо, чтобы соседи не слышали. И он, как привидение, скользнул в прихожую.
– Валера, где ты был? Милиция три раза приезжала. Тебя спрашивали, – зашептала она. А у самой от волнения руки трясутся.
Первым делом Валерка заскочил в ванную. Хотелось умыться и сбросить провонявшую одежду.
– Я расскажу. Все расскажу, только умоюсь, – глухо прозвучал из-за двери его голос.
Нина Николаевна ушла в кухню, плотно зашторила окно, но свет зажигать не стала. Вдруг милиция ведет наблюдение? Лучше не рисковать. Она зажгла на газовой плите две конфорки. От них света немного, чайник и кастрюлю супа можно подогреть.
– Ты есть-то будешь? – зашептала мать, вернувшись к ванной.
Сын не ответил, и Нина Николаевна испугалась, припала ухом к двери.
– Валера!
Она услышала его сдавленный плач.
Они сидели в кухне, и Валерка рассказывал матери обо всем, что с ним произошло. Матери не надо было ни в чем клясться, убеждать, как этого твердолобого мента. Она поверит. И Валерка рассказал все, как было. Когда уже больше говорить оказалось нечего, он в подтверждение своих слов стукнул себя в грудь:
– Не убивал я Наташку.
Нина Николаевна прикурила от конфорки и мрачно сказала:
– Я тебе всегда говорила: наживешь ты с ней неприятностей.
– Мама…
– Что, мама? Вертихвостка она, твоя Наташка. Все красивые бабы вертихвостки. – Нина Николаевна замолчала, задумчиво глядя на сына. – Тебе надо исчезнуть на некоторое время.
Валерка удивился:
– Да куда исчезнешь, менты везде найдут.
Но Нина Николаевна только махнула рукой, настолько возражения сына показались ей неубедительными.
– Есть еще, слава богу, места, где можно затеряться. Ты там пересидишь, а я тут выясню, что да как.
– И долго мне там сидеть? – поинтересовался Валерка, не скрывая своего нежелания прятаться. Ведь мать, она такая, уж если что решит…
– Сколько надо! – властно сказала Нина Николаевна. Сейчас в ней говорил руководитель, привыкший управляться с мужиками, и мать этого непутевого сына. Победило женское начало, и она сказала