прорасти на свет,
Если стану деревом,
быть хочу каштаном,
Каштаном на Калининском
через тыщу лет.
«Мы в силах летать до звезд…»
Мы в силах летать до звезд,
А можем, кто поскромней,
Прожить в самолете час,
Щекочущий, как нарзан.
Но техника – лишь этап,
А в общем, дело не в ней,
И люди это поймут,
Поскольку верят глазам:
Им виден не самолет —
Серебряная строка,
Летящая в синеве.
Поэзии нет конца!
Над смуглой, как хлеб, горой
В небо поют облака,
И липы кидают ввысь
Огненные сердца.
Если
Если город на дымной подушке
Видит снова волшебные сны,
Если лес от корней до макушки
Обновился в припадке весны,
Если вой леденящий и длинный
Бросил в небо затравленный волк
И, снижаясь, косяк журавлиный
Режет воздуха парусный шелк,
Если где-нибудь рядом Иуда
И еще один год за спиной, —
Жизнь идет. Спать спокойно я буду:
Все, что надо, – случится со мной.
Ярославна
Вот стоит, глядит из-под руки:
Дальше, дальше Игоря полки.
Выжил бы! Она и не в обиде
На удел свой: жди, тоскуй, молись.
Вытянулась, чтобы дольше видеть,
Как стрела, направленная ввысь.
Без него – темней, чем в мрачном сне,
Пусть скорее время убегает...
Но уже бессмертье настигает —
Здесь, теперь, в Путивле, на стене.
Вера
А солдат не вернулся домой
Ни весной, ни зимой.
Не увидел, пройдя сквозь сени,
Как на добром смолёном полу
Под лампадкой, в углу,
Вон – оставили след колени...
Все ждала, не тушила огня.
Глубже день ото дня
Головой уходила в плечи.
И уже не творила хулу,
Только в красном углу
Лик повесила человечий...
Со старой фотографии
Мой дед в саду, не сняв буденовку,
Худющий, но в плечах не мал,
Грызет незрелую антоновку...
Он дедом никогда не стал.
«Люди сильные. Люди слабые…»
Люди сильные. Люди слабые.
Слабый падает. А иногда
Вдруг, случается, сильный падает,
Только падает, как звезда.
Грозовой разорвется вспышкой,
Быстрым ливнем остудит зной —
Потому что поднялся слишком
Высоко над этой землей.
«Должно быть, такие закаты…»
Должно быть, такие закаты
помнятся после смерти...
Когда остывшее сердце
в осеннюю землю