во Франконию, – пишет сплошными недомолвками, но так часто упоминает «трудную осень», что на душе темнеет.
У входа зажужжал звонок. Потапыч глянул в окно: садовник по-прежнему кормил доберманов и в сторону парадного даже не покосился. Угрозы никакой. И прибывший не из дворца…
Слуга заглянул в залу, вопросительно покосился на Фредерику: можно ли беспокоить Самого? Та чуть заметно сузила веки, давая разрешение. Минутой позже поднос с визиткой оказался у подлокотника кресла хозяина дома.
Платон Потапович прочел имя и задумчиво кивнул, соглашаясь принять гостя, не самого желанного и даже нежданного. Фредерика, разбирающая свои бумаги на большом столе, выругалась на арьянском: она предпочитала именно этот язык для выражения отрицательных эмоций.
– Фредди, ты сегодня мрачна, – возмутился Потапыч. – Я дома, без всех своих советников, просители не стоят перед особняком в три ряда, наш Ромка еще никому не продал мою шубу, не сбежал в табор и не приволок в парк танцующего мишку. Что же не так?
– От большого призрачного ума Дивана распорядилась пустить в открытую продажу паи завода, – скривилась Фредди и зло, со стуком, выставила на стол огромную коробку. – Кто меня дернул за язык, этого и маги не скажут. Но я сама объявила открытый выбор названия для модели сперва среди пайщиков, а после и более общий.
– Все газеты писали о твоей щедрости, – с явной насмешкой хмыкнул Потапыч. – А я сразу сказал: бабья дурь безмерна. Но ты в ответ ругалась точно так, как сейчас. С изрядной изобретательностью. Ежели еще ответов подождать, автомобиль в производство можно и не запускать, арьянцы утянут все, что есть смысл воровать. Не они, так эти ловкачи новосветские. Невозможно всем миром придумать что-то толковое, но ты желала создать машине известность и заводу – репутацию. Ты преуспела, теперь расхлебывай эту вонючую коричневую удачу самой большой ложкой.
Фредерика перестала копаться в коробке и недоуменно глянула на мужа. Обернулась к дверям зала, увидела Надю, приемную дочь, и рассмеялась, наконец-то сообразив, почему Большой Мих не изволит применять более прямые и удобные названия для бабьей глупости…
– Надюшка, – улыбнулся Потапыч, прошел через зал и подхватил дочь на руки. – Помоги мамке. Она, вишь, дурное дело учудила. У нее полон ящик ответов и, полагаю, ни одного годного. Я же просматривал. Наш народец как только машину не желает назвать. То ли подначку копит, то ли и впрямь без ума пишет. «Золотая рыбка», «Гореслав», «Тройка» и даже «Пряник»… Ну как эдакое продавать? Да еще иноземцам. Подойди и сделай так: закрой глаза и вытяни мамке удачную бумажку.
– Пап, так во мне нет никакой удачи особенной, – сообщила Надя то, что знали все маги, проверявшие способности девочки.
– Надюха, ты папу слушай, – засмеялся Потапыч, воодушевляясь. – Иди и тяни. Потому как на всю коробку нет ни единого годного названия. И вся удача наша в том, чтобы мамке это в один день доказать. Иначе