о плоти превращать в похоти значит, под предлогом попечения о теле, стремиться к удовлетворению неоправдываемых естественными потребностями прихотей, с забвением потребностей духовных и требований христианского долга.
Так, питание есть естественная потребность тела. Но удовлетворять ее нужно настолько, чтобы не умереть от голода и жажды. Этого не хотят знать люди, раболепствующие прихоти; не довольствуясь утолением голода и жажды, они ищут в пище и питье удовлетворения собственного чувства вкуса, которое требует пищи после насыщения, питья после утоления жажды. Отсюда происходит неистощимая изобретательность в приготовлении снедей и напитков; отсюда объядение и привычка к пьянству; отсюда бесстрашное нарушение церковных уставов о пос тах. Чревоугодие, простертое до сих крайностей, лишает человека человеческого достоинства: чрево, – по выражению Апостола, – становится для него богом (см.: Флп. 3, 19), которому он служит с бессмыслием идолопоклонника.
То же должно сказать и о других телесных прихотях, например, о прихоти одеваться по моде. Главное назначение одежды – защищать тело от вредного влияния стихий, служить скромности и целомудрию – в этом случае забывается. Прихоть человеческая делает из одежды кумира, которому приносится в жертву здравый смысл, состояние, время.
Само собою разумеется, что такое попечение о теле, такое плотоугодие убийственно или пагубно для души. Кто живет одной плотью, кто самый разум свой употребляет на служение плоти, тот – поистине убийца души. Он не уничтожает ее бытия, ибо она по природе бессмертна, но он живет так, как будто в нем совсем нет души. Истинная жизнь души, как существа богоподобного, состоит в общении с Богом, в стремлении к Нему умом, сердцем и желаниями, в духовных упражнениях, каковы молитва, поучение в законе Господнем в борьбе с греховными искушениями, в ревности к исполнению заповедей Божиих.
Ничего такого не заметно в человеке, преданном плотоугодию. В нем душа как бы замерла, высшие потребности ее заглушены в ней. Это нравственное убийство души тем преступнее в плотоугоднике, что, по словам его, совершается им «с сознательным произволением». Его никто не неволит безжалостно губить свою душу; каждый предоставлен своему произволению; пред ним живот и смерть, и еже аще изволит, дастся ему (см.: Сир. 15, 14-17). Плотоугодник исповедует, что сам избрал смерть, не внимая никаким предостережениям и угрозам.
Он губит душу прежде всего нравственно; потом доводит ее до вечной погибели, до вечной смерти в адских муках. Иногда, впрочем, он приходит в себя, слышит из глубины души голос, осуждающий его за то, что он губит ее. Но он поспешает заглушить этот голос; он смотрит на душу как бы на врага, с которым надобно воевать, и он жестоко воюет против нее, против совести, умножая вопреки ей злые дела свои. В этом отношении я поистине превзошел Каина убийцу.
Так исповедует пред Богом плотоугодник. Дай Бог только, чтоб он не впал в Каиново отчаяние, непростительное потому, что нет греха, побеждающего милосердие Божие.
Глава 3
Ламех