Плавала я долго, пока на реке не появилось множество разномастных плавсредств. Повернув к берегу, мельком на него глянула и вдруг мое бедное сердце ухнуло куда-то вниз – Георгия на берегу не было. Конечно, станет он ждать целый час, когда я накупаюсь!
Разочарованная, я вылезла из воды и оглядела пляж уже пристально, будто на нем было куда спрятаться – узкая полоска песка и пара валунов не оставляли простора для пряток. Горько вздохнув, накинула халат и медленно поползла наверх, горячо желая, чтобы Георгий никогда больше на моей дороге не появлялся.
Если его простой уход заставляет меня так переживать, то что будет, если мы станем близки, а он меня оставит, что, по словам мамули, делают все нынешние мужики? Мне припомнились безмятежно-ровные дни до нашего знакомства, и я крепко пожалела, что вообще его встретила.
На следующий день его не было. И на следующий тоже. Мне так хотелось его увидеть, что я едва не побежала к дому Анастасии Ивановны, чтобы посмотреть на Георгия хотя бы издали, но, призвав на помощь всю свою гордость, сдержалась. Надо набраться чуть-чуть терпения, и всё закончится. Бабушка сказала мне, что покупатель на дом нашелся. Еще немного формальностей, и Георгию здесь делать будет нечего. Эта здравая мысль привела меня в такое уныние, что я просидела весь день в своей комнате, читая новеллы Цвейга, лия слезы рекой и отчаянно себя жалея.
Вечером к нам внезапно зашел Георгий. Чопорно поздоровавшись, передал бабушке целый чемодан каких-то бумаг, которые, как он сказал, могут представлять интерес только для старожилов. Благодарная бабушка не отпустила его без традиционного чая, и он просидел почти час за одним со мной столом, умудрившись ни разу на меня не взглянуть. Это было обидно и горько, и я тоже молчала, нахохлившись и уткнувшись в свою чашку. Наконец гость ушел, но вместо облегчения мне стало еще хуже, и я ушла в свою комнату, чтобы как следует выплакаться.
С больной от слез головой через пару часов спустилась вниз, чтобы умыться. В зеркало на меня посмотрела унылая, раскисшая девица с распухшим носом и заплывшими глазками. И чего я реву? Ну, уедет Георгий, я его забуду и всё будет хорошо. Возможно, мне повезет и я встречу славного парня без наполеоновских планов в голове, который полюбит меня и будет ценить. Хотя вряд ли я полюблю его так отчаянно, как сейчас люблю Георгия.
Это неприятное открытие и вовсе повергло меня в сущее отчаяние, и я снова уныло захлюпала носом. Спать совершенно не хотелось, и я осторожно, чтобы не разбудить бабушку, выбралась из дома. Луны не было, небо затянули низкие облака, и в саду царила почти полная тьма.
Скорее интуитивно, чем что-то видя, по засыпанной речным песком тропке я дошла до беседки и устроилась на скамейке, поджав к груди голые ноги. В легком сарафанчике было уже прохладно, и я пожалела, что не оделась потеплее. На еле видимом противоположном берегу мерцали редкие огни; по темной воде, изредка обмениваясь басовитыми приветствиями, плыли ярко освещенные маленькие суда и большие туристические теплоходы.
Дурманяще пахло медовой травкой,