опрокинул на себя ушат ледяной воды, что стояла тут же, под стенкой, в большой деревянной бадье, лед плавал в ней крупными глыбами. Нехорошим хмурым взглядом окинул приятелей и мысленно выругался. Будь его воля, он бы их всех пересажал. Знают слишком много, гонора, что у президента, только и того, что его, Паляницына, боятся. Что боятся, то хорошо, на каждого отдельная папочка заведена: что, с кем, сколько. Но слишком много знают, собаки. А за каждым не углядишь. Теперь о Чичикове прознали, в то время как знать о нем должен только он, Паляницын. Вот взять бы их прямо здесь, да к Харлампиевичу в тюрягу, чтоб передохли. И тогда спокойно и вдумчиво заняться Чичиковым, потому что здесь перспектива. Перспектива избавления Вячеслава Тихоновича от упырей Института прогрессивной кибернетики.
Упыри эти уже так измучили Паляницына, видавшего разные виды чекиста, что не рад он был тем деньгам, которые наваривали они с директором, главным упырем, ласковым до озноба Нестором Анатольевичем. Очень часто думал Паляницын, как избавиться ему от этого ярма, часто воображал, как своими руками, из своего табельного «макарова» аккуратно проделывает дырки в их вурдалакских черепах.
Вместо этого приходилось пить чаи, ходить на их жутковатые эксперименты и нагло врать начальству, что ничего такого, чертовского, потустороннего, в институте не происходит. Это здесь, в парилке он был всеведущим Лаврентием, а там, прости, Господи, мокрой курицей.
Непонятно, каким боком этот Чичиков касается института, зачем интересуется. Надо пробить по всем каналам. Хорошо бы познакомиться лично. В общем, надо работать. Паляницын бы прямо сейчас, сию же минуту и взялся за дело, но эти придурки… нечего показывать перед ними лишний интерес.
– Утер Шкуре сопли. – Паляницын принял кружку пива из рук расторопного банщика и с деланой неторопливостью отхлебнул. – Так-то.
Мотузко понимающе усмехнулся.
– Ты, Славик, еще не выяснял, он не из Москвы? А то номера какие-то странные…
– Пойду, массаж возьму, – как бы и не слыша его, сообщил Паляницын. – Что-то суставы крутит.
– Да-а, видно жирный гусь этот Чичиков, – мечтательно пропел ему вслед деляга Зуб. – Много сдерет с него Лаврентий.
– С такого сдерешь. – Вывалившийся из парилки Шкурченков расслышал последнюю фразу Зуба. – Такой сам сдерет…
В воскресенье, с утра Чичиков пребывал в крайней досаде. Он бездарно терял второй уже день кряду. И так он задержался в этом городишке.
Употребив на завтрак омлет с гренками, а затем парную осетрину в грибном соусе, а затем, на этот раз в качестве средства от расстройства духа, мясо по-французски, он несколько воспрянул и совсем было решился ехать на квартиру директора института, адреса которой он пока, впрочем, не знал. Чичиков собирался узнать его у Паляницына, чего проще. Что в институте есть мертвые души, он ведал, учуял, когда смотрел на рекламный щит.
Вчера Чичиков целый день пытался дозвониться до Мотузко, чтобы через него добраться до Паляницына. Но Мотузко по субботам выключал мобильник: во-первых, баня, во-вторых, амурные д�