откуда был приглашен в Казанский университет. В возрасте шестидесяти двух лет женился на молодой гувернантке, и его частенько можно было увидеть с тремя отпрысками, прогуливающимся по «Русской Швейцарии».
Здесь бывали многие знаменитости. Известный литератор и театрал Иван Панаев водил сюда девиц и, прислонив к липовому стволу, целовал их в губы и истекал юношескими соками. Будущий прославленный бытописатель Сергей Аксаков ловил здесь бабочек для своего гербария. А знаменитая народоволка и террористка Вера Фигнер, будучи еще воспитанницей Родионовского института благородных девиц, выросшего в северной части сей липовой рощи, сочиняла стихи…
Зачах ты в страданьях неволи,
Прекрасный, отважный герой!
Достоин был лучшей ты доли,
Мечтал ты о смерти иной…
Параллельно с написанием стихов она вынашивала вместе с сестрой Евгенией планы убийства государя императора, и тенистые аллеи «Русской Швейцарии» помогали течь мыслям в нужном русле.
Со временем сад еще более облагородили, поставили скульптуры, стилизованные под античность, навели над оврагами симпатичные мостики и открыли летний ресторан – все, мол, для публики, все для горожан. «Русская Швейцария» и правда стала излюбленным местом отдыха, а на Троицын день – центром народных гуляний. В «Русской Швейцарии», казалось, собирался весь город. Зрелищ хватало всем: качели, балаганы, механический театр и собачьи концерты, передвижной цирк с гуттаперчевыми акробатами и вольной борьбой. Приезжие могли остановиться в гостинице, которая располагалась недалеко от центрального входа в парк. А перекусить и отдохнуть публика отправлялась в кондитерскую. В сей кондитерской седьмого сентября 1833 года пил кофей титулярный советник при Министерстве внутренних дел и пиит Александр Пушкин. Он осматривал Арское поле, работая над своей «Историей пугачевского бунта», и зашел сюда немного отдохнуть и подумать над своей исторической монографией.
Пил кофей за отдельным столиком и плотный господин в очках с золотой оправой, когда Сева вошел в кондитерскую. Он повернул лицо в его сторону, окинул острым взглядом фигуру Всеволода Аркадьевича на предмет припрятанного револьвера и удовлетворенно кивнул ему, слегка приподняв руку в приветствии: мол, вот он я.
Долгоруков жест увидел и подошел к столику:
– Разрешите присесть?
– Да, конечно, – господин в очках был сама галантность. – Очень, очень рад, что вы проявили благоразумие и пришли, спасая тем самым невинную душу.
– Где она? – с ходу спросил Сева, усаживаясь за столик.
– Вы имеете в виду душу или милейшую девицу Елизавету Матвеевну?
– Вы знаете, кого я имею в виду, – не очень вежливо ответил Всеволод.
– Она в надежном месте, – отхлебнув из чашки, спокойно произнес человек в очках с золотой оправой. – И как только мы с вами договоримся, она будет свободна.
– И о чем мы с вами будем договариваться? –