и что необходимо приступить к выполнению взятых на себя обязательств, последний категорически отказался и направился в немецкую комендатуру.
Приняты меры к проверке этих сведений.
Зам. народного комиссара
внутренних дел УССР С. Савченко
24 ноября 1941 г.
п. Меловое
Ворошиловградской обл.
Чтобы внести какой-то порядок, решили организовать Центральный штаб партизанского движения (ЦШПД). Однако после того, как остановили немцев под Москвой, Сталин посчитал, что теперь погоним врага назад. Ошибочка вышла: оказалось, война только начинается. Провал Харьковской операции выявил это ясно и недвусмысленно. И 30 мая 1942 года штаб все-таки появился, а Ковпаку и Сабурову в разгар боев на Юго-Западном и Южном направлениях вручили звездочки Героев. ЦШПД просуществовал до марта 43-го, потом то возникал, то исчезал и исчез окончательно в январе 44-го.
Локтево, населенный пункт, где она, выжившая в мясорубке, остановилась у сердобольной женщины, до ее прихода брали партизаны Сабурова. Отряд разжился трофеями и продовольствием, часть продовольствия раздал местным жителям и ушел. Многие из местных подались на восток. Теперь сюда пришли немцы и все, кто им помогал. Занесло даже украинских националистов из организации Андрия Мельника и Степана Бандеры.
За зиму в теплой избе она немного вошла в тело, взгляд перестал напоминать взгляд волчонка, волосы стали отливать золотом, а ногти – идущим изнутри розовым светом. Ей было только двадцать, только двадцать лет. Имя – Антонина. Чтобы как-то жить, пошла работать в местную амбулаторию. Так бы и прослужила, вскрывая фурункулы полицейским, леча ожоги и перевязывая легкие раны немецким солдатам, но судьба распорядилась иначе.
Однажды ей случилось делать перевязку одному парню из полиции: у него в руках разлетелась старая винтовка забытого калибра 10,67 мм. Винтовку при ней бросили в дровяной сарай. И здесь, в сарае Антонина увидела пулемет.
Фильм про Чапаева она смотрела много раз. Вот бы быть такой, как Анка-пулеметчица! Когда видела пулемет, обмирала. В дивизии в свободную минуту вечно крутилась возле пулеметов. Бойцы научили ее всем хитростям, только до боя дело не доходило. В мечтах она, как Анка, подпускала врагов поближе, и – в упор, в упор… Никакое оружие с ним не сравнится. Даже пушка. Дура тяжелая. Стреляет редко, а куда, не видно. То ли дело пулемет с гладкими щечками! Только поведешь стволом, и все уже лежат, мертвые – лицом вверх, живые – лицом вниз.
Ржавеющий в сарае у полицейских трофейный «максим» имел неважный вид. Что-то в нем заедало, и полицейские, русские парни, по обычаю махнули на него рукой: налаживать лень, а выбросить жалко. Но она не могла оторвать от него взгляда, присела перед ним на корточки, погладила кожух, провела рукой по бронещиту, потом подтянула пулемет к свету, откинула крышку короба и заглянула внутрь. Она могла собрать и разобрать его с закрытыми глазами. Сразу увидела, что возвратная пружина отсоединилась от цепочки.
– Никак кумекаешь в этом деле? – спросили ее.
– Еще