поддатые, румяные и довольные. У одного на волосах остались перья, другой тащил на шее связку клыков. Покончив с приготовлениями, мы отправились в обратный путь.
Фельдмаршал, поначалу совсем тихий и скромный, в скором времени освоился. Каждый член экипажа хотел если не потрогать, то хотя бы поглазеть на новобранца. Сперва я побаивался оставлять его на открытой палубе – вдруг он вздумает улететь, заинтересовавшись чем-нибудь в местной траве или деревьях. Лилит успокоила меня, сообщив, что если питомец закреплен за хозяином, он уже не пропадет, как бы далеко не отправился. Даже если он умрет, система зареспаунит его на борту «Рапиры» или любой другой точке, которая доступна хозяину.
Пока «Рапира» неслась по течению, все незанятные матросы и бойцы разглядывали Фельдмаршала. Пару раз попугай действительно улетал к берегам, затем возвращался, с трудом догоняя бриг. Иногда он расхаживал по фальшборту и даже взлетал на реи. Перестав бояться команды, Фельдмаршал стал издавать гораздо больше звуков – насвистывать, бормотать или чирикать. Экипаж уже мечтал о том, чтобы питомец научился говорить, но пока он не издавал человеческую речь. Зато проявлял большой интерес к любым мелким вещам, которые мог взять в лапы – щепки досок, перья шляп, пуговицы камзолов.
А вот спуск по течению вызвал непредвиденные сложности. Корабль то и дело прибивался к берегам, вилял кормой, неприятно покачивался. Изгибы реки вынуждали нас лавировать, но получалось это отнюдь не идеально – ветер был неровный, зато бурлящее течение непрерывно сносило нас туда, куда ему вздумалось. Впрочем, со временем наши ребята приловчились к такому движению, и старались держать «Рапиру» посередине реки, чтобы иметь запас для виражей.
Попугай явно разрядил обстановку на корабле. Конечно, матросы и раньше находили, чем себя занять или развеселить, но теперь все их внимание было приковано к пернатому новобранцу. Мы заметили, что Фельдмаршал хорошо реагирует на хлопки, удары по дереву и другие любые ритмичные звуки – в такт ритму он начинал двигать вверх-вниз головой, словно пританцовывая.
Спустя сутки мы уже выходили из Манамо в Карибское море. Фельдмаршал наслушался пиратских песен и теперь весело их насвистывал. Ему явно нравилось внимание публики и нравилось находить с ней общий контакт. Иногда, впрочем, его поведение становилось странным. Ни с того ни с сего попугай начинал биться головой о мачты или носиться с непрерывным криком, распушив крылья и загривок. Команду все это только забавляло.
Я так и не придумал, как можно использовать Фельдмаршала в боевых целях. Его клюв был совсем слабым, чтобы учинять реальный урон врагу. Когти тоже я бы не назвал излишне острыми. Пусть будет элементом антуража, решил я. Капитан корабля с попугаем на плече – все как по классике.
Уровень питомца скакнул на второй, когда мы уже на всех парусах резали волны Карибского моря. Фельдмаршал словно немножко подрос, перья стали длиннее и выразительнее. Попугай начал выговаривать отдельные слова – по большей части бездумно, и все-таки матросы,