носу дирижабля, прижавшись спиной к обезглавленной фигуре панцирного волка, стояла Лада. Высокий крепкий гантарец держал девушку за горло вытянутой рукой, Лада колотила кулаком его по плечу, одновременно пытаясь разжать сомкнутые на шее пальцы. Гетман стоял неподвижно, спиной ко мне, я не видел его лица, но казалось, что он забавлялся беспомощностью жертвы.
Лада успела лишь накинуть на плечи шерстяной платок и надеть сапоги. Волосы ее были заплетены двумя косами. Подол длинной ночной сорочки порвался на бедре, обнажив гладкую белую кожу.
Я поднял гарпунер, прицелился в широкую, обтянутую красным спину, и спустил крючок. Дротик вонзился в поясницу гетмана и взорвался. Всем телом он повалился на Ладу, и оба осели на палубу.
Вскочив на ограждение, я оглянулся в тот момент, когда на крышу рубки забрались двое людей воеводы. Они наверняка получили приказ не убивать сбежавшего из камеры пленника, иначе их сабли уже обрушились бы на мою спину, но вместо этого они попытались остановить меня, вцепившись в рубаху. Она порвалась, оставив в их руках клочья ткани, а я свалился на палубу. Вскочил и подбежал к Ладе, выползающей из-под гетмана. Девушка увидела меня и задергалась, отпихивая мертвеца.
– Ты! – выдохнула она изумленно.
Я поднял Ладу на ноги, и тогда она попыталась ударить меня коленом между ног. Я отшатнулся, взмахнув ножом и едва не резанув ее по лицу. Разозлившись, схватил Ладу за плечи, развернул, прижал к себе спиной и сжал ее шею.
– Не дергайся! – выдохнул я в ухо девушке, показывая ей нож.
Дизель смолк. С треском по палубе пробежали трещины, доски стали взрываться, выстреливая фонтанами щепок. Нос дирижабля задрало к небу, лучи прожекторов прыгнули вниз. Лопались и со свистом проносились над бортами перетягивающие газовую емкость тросы, а потом у гондолы отвалилась корма. Объятая пламенем, она держалась в воздухе на одном баллоне, раньше висевшем у правого борта, и быстро плыла к грузовику, стоящему на краю ущелья. Крутилась бобина в открытом кузове, сматывая толстый канат. Черные фигурки людей прыснули от машины во все стороны.
Палуба стала почти вертикальной, и мы с Ладой покатились к рубке. Послышались вопли сорвавшихся с дирижабля людей.
Сжимая запястье девушки, я всадил в доску плавник катрана. Лада закричала. Под дирижаблем ярко полыхнуло пламя, от грохота заложило уши. Нас обдало горячей волной – это загарпуненная корма с газовым баллоном, долетев до земли, накрыла грузовик.
Останки дирижабля плыли над ущельем. В небо взвились осветительные ракеты.
Я потащил Ладу к борту, втыкая нож в палубу и упираясь носками сандалий в изломанные доски. Девушка постанывала, отталкиваясь одной рукой от досок, помогала мне.
Когда я схватился за лист брони рядом со спасательной корзиной, за спиной раздался голос воеводы:
– Альбинос!
Крики и лязг смолкли, лишь стоны раненых звучали на палубе дирижабля. Я подтянул Ладу к себе, развернувшись, обхватил ее рукой с ножом.
Воевода,