иди сюда, – позвала Светка, – смотри, какой улетный блузон! Как раз на тебя!.. А вы, – она обратилась к мужчинам, – могли б и выйти. А то стоят, пялятся…
– А то, что камеры на тебя пялятся, ничего? – ехидно подмигнул Никита.
– Камеры, ничего! Может, глянусь кому, да замуж выскочу.
– Какая ты меркантильная, – Никита вздохнул, – пошли отсюда, – положив руку Паше на плечо, он вывел его из комнаты, – пусть барышни душу отведут.
– Слушай, – Паша закрыл дверь, – ты, вот, сказал… А разве бывает какое-то «другое» время?
– Бывает, – Никита остановился, – только в военных училищах его не проходят.
– Ты считаешь, все, кто в погонах – идиоты, и умеют только ходить строем? – Паша прищурился, готовясь к отражению атаки.
– Зачем так сразу? – Никита миролюбиво пожал плечами, – просто… как тебе нравится, например, такое определение: «Время есть жизнь души, пребывающей в переходном движении от одного жизненного проявления к другому»?
– Красиво, но не понятно, – Паша, разом смирил агрессию.
– Ну, вот. И это всего лишь Плоти́н, живший (страшно подумать!..) в двести пятидесятом году нашей эры! А чтоб понять «другое время» придется еще массу всего поднять и, в конце концов, добраться до моей любимой теории относительности.
– А ты спец в теории относительности? – Паша усмехнулся.
– В принципе, да. Я ж – физик-теоретик, но теоретики сейчас никому не нужны, поэтому работаю охранником. Так-то!.. – он похлопал Пашу по плечу.
– То есть, – пробросив теорию, Паша сразу перешел к практике, – ты считаешь, что происходящее здесь, нормально?
– Почему нет?.. Давай договоримся – если мы останемся на проекте, я попытаюсь тебе что-нибудь объяснить – все равно делать больше нечего. Иначе через неделю мы устанем тупо болтаться по этому поместью, и придется чем-то заниматься, если не хотим разругаться.
– А с чего это мы должны ругаться?
– С того, что человеческое сознание… его нельзя отключить, понимаешь? И если нет внешних раздражителей, оно начинает копаться, либо в себе, либо в ближайшем окружении… Знаешь, какая самая большая проблема при подготовке экспедиции на Марс? Не знаешь. Не топливо и даже не жизнеобеспечение, а то, как космонавты будут больше года жить в полной изоляции – психологическая совместимость. А нас никто не тестировал; к тому же у нас нет объединяющей идеи; мы не участвуем ни в каких событиях, перед нами не стоит никаких целей. Мы морально и материально свободны от всего, чем привыкли заниматься, а сознание-то работает… – прошептал Никита, делая руками зловещие пассы.
– Не согласен. У нас осталась память.
– Память – хитрая штука; она трансформирует события. То, что сегодня кажется значимым, по прошествии лет просто перестает восприниматься как событие.
– Есть вещи, которые нельзя трансформировать! – в этом Паша был уверен, но говорить о Тане не хотелось, и он сменил тему на более актуальную, – а в чем может заключаться «новая жизнь», как ты думаешь?
– Я пока не готов