в других местах), но задули свежие ветры перемен, ведомство вышло из фавора и решило на время законсервировать строительные амбиции, чтобы не дразнить гусей.
К тому времени кое-что успели возвести, а что-то просто бросили на полдороге. Строители ушли, увезли технику, а санаторное начальство наняло местного жителя Лешку присматривать за оставленной стройкой, добра, как я понимаю, там осталось немало.
Не успела я додумать суетных мыслей, как оказалась на пороге Лешкиной караулки, благо, баба Катя хорошо описала местность.
Дверь домика оказалась открытой, но заходить я не стала, поскольку услыхала, что из близкого сарая доносятся звуки известного жанра «в лесу раздавался топор дровосека». Я сделала вывод, что обитатель находится в сарае и направилась туда.
Очень деликатно я постучала в дверь и почти сразу в дверном проеме появилась затемнённая мужская фигура.
– Мне хотелось бы видеть Алексея,» – с ненужной официальной официальностью произнесла я.
– Я – Алексей,» – ответила фигура и выдвинулась из сарая под дождь.
На свету Алексей оказался парнем лет за 25, высокого роста, с худым, непримечательным лицом. Из толпы его выделила бы, пожалуй, лишь замкнутость выражения.
Несколько секунд мы стояли и смотрели друг на друга, потому что я панически искала и не могла найти хотя бы приблизительно подходящего стиля общения. К таким разговорам надо готовиться заранее, как к публичным выступлениям! Лешка был явно непрост, а я его совсем не знала, и так много от него зависело.
Молчание длилось непозволительно долго, пока я не решилась выговорить невнятное начало.
– У меня к вам дело, довольно деликатное…
– Кто вы? – неожиданно опросил Алексей. – И что вам нужно?
Однако интонация в Лешкином голосе прозвучала довольно сложная, и, отталкиваясь от неё, я вдруг обнаружила в его лице некоторую замученность.
Такие выражения лиц, страдальческие и почти потусторонние, характерны для редактора перед сдачей рукописи в набор. Состояние продолжительного стресса и полнейшей реактивности, готовности ко всему.
Далее следовал один мой сплошной позор. Кое-как я представилась и потащила Алексея в дом (на улице всё еще шел дождь), а хозяин вяло сопротивлялся, не желая впускать подозрительную гостью. Тем не менее я настояла, но под крышей дела пошли еще хуже.
Алексей демонстративно смотрел в окно, пока я, запинаясь, излагала дело, нехотя, краем глаза покосился на Верочкины фотографии.
– Ничего не знаю, – лаконично ответил Алексей, когда я закончила. – Все это бред, никогда не видел вашей девушки.
Тогда я расстроилась окончательно и неожиданно для себя перешла к угрозам. Объяснила, что путь рассуждений и свидетельских показаний, приведший к нему, я могу повторить не одна, а в обществе специалиста из уголовного розыска.
Однако, вместо того чтобы испугаться, сторож Алексей разозлился.
– Обратились бы вы лучше, барышня,