нет. Я просто смотрел телевизор.
– Дело в том, что… Э-э, я знаю, что мы с вами не очень хорошо знакомы, но подумала, что можно попросить вас об одной услуге. Если вы не возражаете.
– Да нет, нормально. Может быть, зайдете?
– Спасибо.
Пока она переступала порог моей квартиры, я пытался вспомнить, когда у меня вообще бывали гости. Наверное, после приезда мамы – никого: два, а то и три года. Тогда же я в последний раз вытирал пыль и включал пылесос. О чем это она вообще: «Мы с вами не очень хорошо знакомы»? Странная такая.
– Повесить ваше пальто? – спросил я.
Она вытаращилась на меня, и только туг я заметил, что на ней нет никакого пальто – только джинсы и хлопчатобумажная блузка. Эго меня несколько сбило с толку, но неловкость удалось погасить нервным смешком. Хихикнули мы вместе. В конце концов, на улице стояла жара, да и пока не стемнело.
– Итак, – произнес я, когда мы сели, – чем могу служить?
– Дело вот в чем, – начала она.
Но стоило ей заговорить, как мое внимание привлекли пигментные пятна у нее на запястье, и я принялся гадать, сколько ей может быть лет: в ее лице и особенно в глазах светилось чуть ли не детское свежее любопытство, и лишь по одному этому признаку я бы решил, что ей максимум чуть за тридцать, однако что-то наводило на мысль, не ближе ли она к моему возрасту или даже старше, вероятно, уже за сорок или еще больше, и пока я пытался решить для себя этот вопрос, до меня вдруг дошло, что гостья умолкла и ждет какого-то ответа, а я не услышал ни единого слова.
Повисла долгая и мучительная пауза. Я встал, сунул руки в карманы и подошел к окну. Ничего не оставалось – только обернуться через несколько секунд и как можно вежливее попросить:
– Не могли бы вы повторить все это еще разок?
Она удивилась, но постаралась это скрыть.
– Конечно.
И начала объяснять все заново, только на этот раз стоя у окна. Я понял, что передо мной – телевизор и я не могу оторвать глаз от смуглого и темноволосого улыбчивого джентльмена на экране: он обнимал маленького мальчика и, судя по всему, изо всех сил старался ему понравиться, а мальчуган стоял по стойке «смирно» и таращился в пространство, чуть ли не отталкивая этого добродушного черноусого дядьку, с лица которого не сползала улыбка. Что-то во всей этой напряженной и неестественной сцене настолько завораживало, что я совсем забыл: я должен слушать женщину – и опомнился, только когда она почти закончила. И только тут осознал, что я по-прежнему не имею ни малейшего понятия, о чем она говорила.
Повисла еще одна пауза – дольше и мучительнее первой. Свой следующий ход я сперва тщательно обдумал: глубокомысленная небрежная проходка в другой конец комнаты, где я столь же небрежно обопрусь ягодицами о край обеденного стола так, чтобы слегка отклониться назад, когда окажусь к гостье лицом. Вот тогда-то я и произнес:
– А вам не покажется затруднительным пройти все это снова по пунктам?
Несколько секунд она очень пристально меня разглядывала.
– Я