купить только у одной, то от другой получишь заряд «доброжелательности» в спину. А бабки попадаются глазливые. Поэтому Алесса попросила печеное яблочко с медом, а ее друг рискнул отравиться пирожком.
– Скажите-ка, почтенная, отчего в городе столько стражи? Праздник какой намечается или случилось что? – будничным тоном поинтересовался Вилль, отсчитывая сколки.
– Не местные, что ль? – подслеповато прищурилась торговка пирогами.
– Из Вышковиц, – вперед друга ответила Алесса. – Южане мы.
Загар поздней осенью привлекал больше внимания, чем тонкие черты лица, говорил Вилль без акцента, и его с натяжкой можно было принять за человека. А бабке так хотелось помолоть языком.
– Э-э, детки, да у нас такие страсти творились! – Сделав большие глаза, торговка прижала кулачки к щекам. – Цирюльник энтот наперво людей начал стричь почем зря, а опосля и вовсе беда приключилась! Анператора нашего прямо в опочивальне убить хотели, да Бог помог! Хвала Иллиатару, защитил радетеля!
Науми встревожилась, а потом – втройне, решив, что аватар перекинется прямо на улице и умчит во дворец. Но Вилль укусил пирожок.
– И давно покушение было? – буднично спросил парень, не обратив внимания на «цирюльника», а вот Алессу отчего-то зацепило название профессии, в устах бабки прозвучавшее как кличка.
– Так ить месяц скоро минет. Поначалу стражи на улицах было, что голубей! Торговать не давали – все-то им выверни да покажи! Сейчас поутихли маленько…
– А кто – тоже, конечно, знаете?
– Ведомо кто! Тати! – многозначительно ответствовала бабка. – Кой-кого уже поймали да вздернули, слава богу!
– Какие тати, квохча слепая?! Ниче не знает, не ведает, а все туда же – языком молоть! На вестовых тумбах межрасовым по желтому написано: «Бесовская секта, именующая себя Сознающими»! – возмутилась ее конкурентка.
– А ты глухая тетеря! Глашатай вещал, дескать, тати поганые, враги короны и рода монаршего, анператора-батюшку…
Короткого «спасибо» не слышали ни одна, ни другая, с головой уйдя в спор. Алесса запустила огрызком наугад, но метко, судя по гневному воплю. Глухонемой нищий, поливая всех баб на свете отборным матом, выцарапал из шапки ее «подношение». Девушка ускорила шаг, Вилль подстроился, ничего не замечая.
– Ну как? – спросила у него.
– Скверно.
– Пирожок, спрашиваю, как – съедобный? С чем хоть?
– Да шушель знает. То ли с луком, то ли с вишней… Леська, нашла о чем беспокоиться!
Знахарку беспокоило, что пирог вполне мог оказаться с кошкой. А император… каким бы хорошим ни был, но Вилль из-за него едва не погиб.
– Я с ним теперь так поговорю! Мои ребята по всей Неверре темных отлавливали, гибли, и такова за это благодарность?! – вскипела активистка «бесовской секты», узнав новости. – Чурбан в короне! Тш’ахэ арреиккэ![4]
Два яростных взгляда скрестились клинками, воздух сгустился, вздрогнул и зазвенел. Но Ярини действительно заслужила право быть стервой, и аватар первым отвел глаза.