утром я подумал: «Ну какого черта я буду добровольно совать голову в петлю? Не трогают меня, ну и ладно!» – и стал собираться на работу.
Ту злополучную рубашку я на всякий случай надевать не стал, душа к ней не лежала. Надел совершенно новую, подаренную мне ко Дню защитника Отечества одной знакомой женщиной, не будем уточнять какой, чтобы не компрометировать ее в глазах соседей и сослуживцев. Затем влез в постиранные и отутюженные накануне брюки и взглянул на себя в зеркало. В общем-то, ничего – вид довольно-таки свежий, можно даже сказать, благоухающий. Опухоль с лица спала, и о той бурно проведенной ночи напоминал лишь разноцветный синяк под левым глазом. Требовалось замаскировать его, а для этого, как известно, изобрели солнцезащитные очки. Я вспомнил, что таковые мне как-то попадались в одном из ящиков трюмо. Пошарил в тумбе в выдвижных ящиках и нашел то, что искал. Очки оказались давно вышедшими из моды, с огромными стеклами, и что-то в них подсказывало мне, что мужчины такие не носят. Однако выбирать было не из чего, я напялил очки на нос и вышел из квартиры.
На улице стояло чудесное апрельское утро, одно из тех, которым радуется душа не обремененного тягостными думами человека. Ему и листва кажется зеленее, и трава мягче, и небо голубее, и солнце ярче. Я же видел мир в черном цвете, и не только потому, что смотрел на него сквозь темные стекла очков. Окончательно отравить мое существование на земле могла соседка из двадцать второй квартиры Лидия Ивановна – абсолютно седая старуха, сидевшая в конце дома в тенечке на низеньком табурете, прихваченном из квартиры. Старуха была из той категории людей, которой все мешают жить. Особенно дворовая детвора. Она гоняла мальчишек, играющих в футбол, под предлогом того, что поднимаемая ими пыль долетает якобы до ее окна, расположенного на восьмом этаже, а девчонок – за то, что они своими криками мешают отдыхать ее сумасшедшему, глухому как пень деду, который, кстати, тоже был не прочь поразвлечься, гоняясь все за той же детворой с тяжелой клюшкой. Старуха говорила, будто дед участник Второй мировой войны, однако многочисленные наколки на его теле свидетельствовали о том, что он провел свою молодость не на фронтовых дорогах, а в местах не столь отдаленных.
Если в квартире Лидии Ивановны из крана капала вода, то это для нее являлось радостным поводом отправиться в ЖЭК и устроить разгон его начальнику. Бесконечные жалобы, просьбы и скандалы так достали работников жилищно-эксплуатационной комиссии, что сантехники и электрики, завидев старуху, прятались в своем подвале, а начальник ЖЭКа, если ему удавалось вовремя засечь в окно хозяйку двадцать второй квартиры, просил секретаршу сказать ей, что он убыл на объект. Она переругалась со многими жильцами из своего подъезда и некоторыми из соседних, и те предпочитали с ней не мириться, чтобы снова не ссориться. Она цеплялась ко всем и каждому и даже ко мне, но, учитывая мою сугубо мирную по отношению к ней настроенность, затеять склоку со мной ей никак не удавалось. Тем не менее Лидия Ивановна