звезду. Я говорю вам: в вас есть еще хаос». И прежде чем утвердить «волю к власти», внушал страсть к «борьбе»: «Я призываю вас не к работе, а к борьбе. Я призываю вас не к миру, а к победе… Я же говорю вам, что благо войны освящает всякую цель» («Так говорил Заратустра»).
Круг замкнулся, тем более что оказался в пределах сокращающегося квадрата. «Бог умер!» – не оттого ли, что «Бог есть мысль, которая делает все прямое кривым, и все, что стоит, вращающимся?», – недоумевает Заратустра. Если умер Бог, значит умер человек, поначалу распался на суперменов и безликую массу, которую Л. Толстой назвал «злом мира».
Большинство страшится свободы и обречено на нее во спасение от себя, но не так, как учил Ницше: «Я учу вас о сверхчеловеке. Человек есть нечто, что должно превзойти». Не вина Ницше, что его идея обрекла сверхчеловека на «ад одиночества», призывая человека уйти корнями в землю, он втянул его в преисподнюю.[16]
Для России характерна мысль Достоевского о Божественной тайне мироздания: «Многое на земле от нас сокрыто, но взамен того даровано нам тайное сокровенное ощущение живой связи нашей с миром иным, миром горним и высшим, да и корни наших мыслей и чувств не здесь, а в мирах иных… Бог взял семена из миров иных и посеял на сей земле и взрастил сад свой, и взошло все, что могло взойти, но взращенное живет и живо лишь чувством соприкосновения своего таинственным мирам иным; если ослабевает и уничтожается в тебе сие чувство, то умирает и взращенное в тебе. Тогда станешь к жизни равнодушен и даже возненавидишь ее».[17] Так и случилось. Безумие захватило не только Ницше, но большую часть людей, убоявшихся свободы. Время менялось, а сознание оставалось прежним, хотя «квадрат» уже явно аннигилировал, начинал распадаться.
Итак, почему же оказалась конечной парадигма квадрата? В чем его уязвимость? Не потому ли, что замкнутая система подвержена энтропии? Квадрат оказался конечным, потому что его нет в Природе (и в природе самого человека). То есть квадрат – чисто человеческое изобретение, а все искусственное, не причастное вечности подвержено исчезновению. Даос Чжуан-цзы увещевал: «У буйвола и у коня по четыре ноги – это называется естественным. Конь в узде, буйвол с продырявленным носом – это называется человеческим. Поэтому и говорится: „Не губи природного человеческим, не губи естественного искусственным, не жертвуй собой ради приобретения. Храни свою природу, и вернешься к себе истинному“» («Чжуан-цзы», гл. 17).
Итак, греки создали «вторую природу» и сделали это настолько искусно, изящно, что побудили западную половину человечества идти по своим следам вплоть до XX века. Но в XX веке квадрат, сколь ни держалось за него помраченное сознание, изжил себя, утратил силу, вышел из подсознания (не хватило воздуха на глубине).
Россия и квадрат
В России квадрат не мог прижиться: не вписывался в вольнодумство, иррациональность русской души, не желающей следовать правилам. Конечно, мы могли подавить свою натуру, склонную к «беспределу», но ненадолго, пока