произнес отец. – И горло прикрой. Ишь как пуржит. А ты говоришь – автобус. Никакой автобус не проедет, все дороги занесет.
Поезд на их станции стоял полминуты – ровно столько, сколько надо было, чтобы закинуть вещички и самой преодолеть три обледеневшие ступеньки. Помахать отцу, маме – поезд трогается, катится неуклонно, стремительно, страшно, сминая, давя… Нет, нет, не думать об этом, не сейчас, ночью…
Анна вошла в свое купе и тут же увидела – сначала шубу и потом только соседку. Шуба из чернобурки валялась на полу, а ее владелица лежала навзничь на диванчике, прямо в сапогах. Каблуки у них были как ходули. В воздухе стояло плотное амбре удушающе сладких духов, алкоголя – не перегара, а именно чистого алкоголя. Впрочем, перегар тоже, кажется, присутствовал. Дама не то храпела, не то стонала. С некоторым смущением Анна взирала на свою попутчицу.
– Навязалась на мою голову, – сказала немолодая проводница, подошедшая неслышно. – Что я с ней буду делать? В таком состоянии?
Проводница посмотрела на Анну с досадой – как будто это она довела свою попутчицу до невменяемого состояния, вливая ей, внутривенно, что ли, коньяк и шампанское.
– Ладно уж, размещайтесь. Не мужик же, небось буянить да лапать не станет…
Утешив пассажирку таким образом, проводница поспешно ретировалась.
Лапать Анну нетрезвая попутчица, конечно, не кинулась, но и покоя не дала. Едва только Анна устроилась на своем месте и раскрыла журнал, надеясь найти в нем хотя бы временное избавление от своих невеселых мыслей, – дама пришла в себя и издала густой хриплый стон.
– О-ох, как худо мне, – сообщила она окружающей среде.
– Может, водички? – сочувственно спросила Анна.
Нужно же ей было как-то отвлечься?
Что и говорить, веселенькая получилась поездочка! Анна проветривала купе, подавала даме воду, натирала виски нашатырем, подносила ей тазик (за последним пришлось сбегать к проводнице, та покривилась, но выдала необходимый инвентарь), придерживала голову и вытирала лицо влажным полотенцем. После всех мучительных, но необходимых процедур попутчица несколько протрезвела и даже успела сообщить Анне, что ее зовут Людмила Аркадьевна, что она приняла важное решение, и это надо было отметить, вот она и переборщила немного, и что она никогда в жизни больше не станет пить после коньяка шампанское. Сообщив эту ценную информацию, дама снова позеленела и схватилась за грудь – ей стало плохо с сердцем, и Анна достала валидол из своих запасов.
Впрочем, к ночи Людмила Аркадьевна совершенно пришла в себя. Слабым голосом она попросила Анну, которую к этому моменту уже называла «Анечкой», помочь ей снять сапоги и принести крепкого чаю с лимончиком. А роскошную шубу Анна давно уже подняла с пола и, предварительно отряхнув, повесила на проволочные «плечики». Напившись вдоволь чаю, попутчица заснула и даже начала сладко похрапывать, а вот Анне не спалось. Она то и дело прижималась лбом к оконному стеклу, смотрела в кромешную почти темноту. Пронесется мимо незнакомый,